Светорада Медовая. Симона Вилар

Стема и раньше понимал, что вокруг его княжны всегда будут виться мужчины, всегда она будет привлекать взоры. Даже если будет возиться над котлами и носить воду на коромысле. И он негромко вздыхал. Ему так хотелось сделать ее госпожой! Чтобы не она трудилась, а ее обслуживали, чтобы не милостью хозяев пользовалась, а сама хозяйкой стала.

      Когда Стема сказал об том Светораде, она благодарно прильнула к нему. Она верила в своего Стрелка! А то, что ей приходится работать, не страшно.

      – Все хорошо, Стемушка, – шептала княжна, легким поцелуем касаясь губ милого. – Я всем довольна, мне все интересно, а главное – ты со мной.

      Какое счастье, когда она говорит такое! От ее слов у Стемы словно весна расцветала в душе.

      – Ладно, пока поживем тут. Может, сама Доля[61] привела нас в Ростов. А там, глядишь, я смогу дослужиться до сотенного. Из кожи лезть буду, только бы подняться и дать своей княжне положение и почет, каких она достойна. И однажды поселю тебя в тереме не хуже, чем расписные хоромы Усмара.

      У тиуна Усмара и впрямь был самый красивый терем в Ростове: весь в резьбе, богато украшенный, с затейливым крылечком и обширными службами. На широкую ногу жил приказчик, люди ему кланялись, но все одно молва шла, что Усмар нажил свое богатство нечестно, обманывая и обворовывая приезжавших с данью мерян, или обсчитывал ватажников-охотников, привозивших из лесов пушнину. Светораде самой довелось наблюдать, как тот подсчет ведет, и она еле удержалась, чтобы не вмешаться.

      – Надо бы Путяте об том прознать, – замечал Стема. – Путята гонорист, но не глуп. Однако же он таким скорым счетом, как Усмар, не владеет, а дел у него в Ростове и без того хватает. Вот если бы ты помогла, краса моя. Ты ведь еще в Смоленске обучалась у своей матери вести хозяйство и держать все под учетом.

      Светорада молчала. Ну не говорить же ему, что люди болтают о Путяте: дескать, ростовский посадник женщин ни во что ставит, что почти свел со свету свою жену грозным нравом и грубостью. Потом вроде каялся, но жениться вторично не пожелал, презирая женский род, и только с дочерью суровый посадник был нежен.

      Под вечер, когда в Большом Коне стали собираться домочадцы, Стрелку пришлось рассказывать, как ему служится под рукой Нечая, как он строптивого Власа приручал, как на медведя ходили. Свежие новости тут были в цене, потому Аудун и заверил Стрелка:

      – Ты, ясень стали, всегда будешь дорогим гостем в моем доме. Так что заходи, как только время выпадет.

      Но времени выпадало мало. И Стеме, несмотря на приветливость хозяев в Большом Коне, не столько хотелось их тешить разговорами, сколько побыть наедине со Светорадой. Они еле дождались, когда погасят огонь и будет позволено отправиться в боковушу. И только там, за задвижкой кровати, Стемка смог показать жене, как соскучился, как его тянет к ней, как не можется без нее…

      Когда утомленная Светорада засыпала на плече мужа, все ее тело до самых кончиков пальцев было наполнено

61

Доля – персонификация доброй судьбы; Недоля – злой.