Гарторикс. Перенос. Юлия Идлис

в офис – на 38 этаж высоченной спирали, похожей на ДНК из стекла и бетона, которая была частью Шоу-центра «Калипсо». Пневмопоезд останавливался прямо у входа, на уровне 30 этажа, и пустел почти наполовину. Стеклянная спираль заполнялась крошечными человечками, снующими вверх-вниз на скоростных лифтах. В каждом из сотен тысяч окон загорались экраны, и к вечеру корпус Амальгама весь светился изнутри, как гигантская праздничная гирлянда.

      Первые пару месяцев Эштон приезжал встречать Мию с работы. Он стоял на прозрачной платформе, глядя на уходящие далеко вниз двадцать девять этажей Амальгамы, и старался не слушать обрывки разговоров, которые вели разъезжавшиеся по домам сотрудники корпорации. «Там нужен кто-то с редким заболеванием, желательно одинокий». – «Есть транс с частичным отказом почек, но он в отношениях…» – «Детей нет? Жаль, можно было бы организовать суд за опеку. Хотя – перекинь его мне, посмотрю, что можно сделать…» Эштон понятия не имел, почему Мия решила работать здесь, и не хотел об этом думать. Вместо этого он оглядывал переполненный перрон и улыбался, увидев знакомые ярко-зеленые пряди. Мия никогда не замечала его в толпе пассажиров и всегда проходила мимо – прямо к дверям пневмопоезда. Как будто не верила, что и в этот раз он снова приедет за ней.

      Через некоторое время Мия получила бонус – два билета на финал Лотереи. С тех пор как Эштон уехал от родителей поступать в университет, он никогда не смотрел финалы, считая всю эту суету с трансляциями эмоциональным сублиматом для бедных. Нет, конечно, он всё равно зацеплял их краем глаза – везде, где были экраны, рано или поздно появлялась Арена с каскадом лож, набитых нарядными зрителями, похожими на конфеты в ярких обертках. Но он никогда не смотрел финал от начала и до конца – до момента, когда одному из кандидатов доставался номер.

      Корпус Селеста, где располагалась студия, был окружен многотысячной толпой тех, у кого не было денег на билет. Для них финал транслировался прямо на зеркальную поверхность шарообразного здания. Эштон и Мия прошли внутрь по специальному коридору для сотрудников «Кэл-Корпа» и оказались в ложе высоко над Ареной. Здесь был небольшой бар и люди в вечерних нарядах. Многие приветливо здоровались с Мией, бросая быстрый оценивающий взгляд на Эштона. На лицах большинства проступало отчетливое сожаление, что у него нет синтетической ноги или какого-нибудь врожденного уродства. Но Мия была здесь как рыба в воде, и Эштон перестал обращать внимание на кого бы то ни было еще. Длинное чешуйчатое платье обнимало ее от щиколоток до ключиц, тонкие серебряные бретельки перекрещивались на голой спине, открывая ямочку на пояснице. Под студийными софитами платье сверкало и переливалось; в тени чешуйки становились полупрозрачными и зеркальными, так что Мия превращалась в голые веснушчатые плечи и распахнутые глаза, плывущие по воздуху меж пиджаков и коктейльных бокалов.

      Какой-то пиджак с малиновыми вихрами над высоким лбом помахал ей рукой, и Мия подошла к нему, ошпарив Эштона быстрой улыбкой. Судя по всему,