Гарторикс. Перенос. Юлия Идлис

момент, потеряв терпение, Мия рявкнула, что это вдвое меньше, чем десять метров, а если она еще хоть раз услышит что-нибудь в этом духе, то они вообще никуда не поедут, пока Ави не исполнится восемнадцать и он не получит право ездить в аэротакси без родителей.

      После этого вопросы прекратились. Мия всегда умела сказать последнее слово в спорах с сыном – в отличие от Эштона, который на всё соглашался, доводя ее этим до исступления. Мия считала, что Ави капризный и избалованный, но Эштон понимал, что он просто никогда не забывал ни одного обещания – ни своего, ни чужого. Поэтому, когда ему исполнилось пять и они снова приехали на озеро, Ави тщательно проследил, чтобы альтиметр в аэротакси показал точно пять метров, вылез на крышу и встал рядом с Эштоном, крепко держа его за руку.

      – Вашу супругу можно поздравить, – бодро произнес розовощекий толстяк в нейтральном комбинезоне. – Она получила номер.

      Эштон уставился на него, не очень понимая смысла слов. Ему даже показалось, что толстяк перешел с паназиатского на язык незнакомой национальной микрокультуры, но умный интерфейс кабинета молчал, не выдавая перевода.

      Толстяк погладил себя по блестящей лысине и продолжил:

      – Хорошо, что вы пришли сразу, по первым симптомам. Иногда к нам приходят, когда до Переноса остается дней пять-шесть и никаких особых альтернатив уже нет. А у вас еще четырнадцать дней, – он бросил быстрый взгляд на электронные часы-календарь над дверью кабинета. – Вернее, тринадцать с половиной.

      Толстяк обращался исключительно к Эштону. С тех пор как Эштон подписал документы, необходимые для принудительного лечения в клинике реабилитации суицидальных состояний, Мия как будто стала его биологическим продолжением, лишенным права самостоятельного голоса. Эштон много раз хотел заказать аннулирующий документ, но для этого надо было снова приехать в клинику на обследование, а Мия – это он знал совершенно точно – не хотела и не могла туда возвращаться.

      Теперь она сидела рядом, не издавая ни звука. Эштон повернулся к ней, ожидая провалиться в бездну ужаса между перепутанными ресницами, но глаза у нее по-прежнему были закрыты.

      – Сейчас вашей супруге сделают укол стабилизатора, – сказал толстяк, прикасаясь пальцами к экрану, – и мы сможем обсудить все варианты. Но прежде всего я хочу, чтобы вы понимали: получение номера – это не приговор. Наоборот, это уникальный шанс получить ментальное и даже биологическое бессмертие.

      Одна из боковых стен бесшумно разъехалась, пропустив невысокую девушку в нейтральном комбинезоне с герметичным пластиковым кейсом в руках. Подойдя к Мие, она ловким движением вскрыла кейс, вытащила медицинский пистолет и заправила в него одну из четырнадцати ампул с серебристым раствором, похожим на лак для ногтей.

      – Это стабилизатор сознания, – сказала она, придерживая левой рукой затылок Мии, но обращаясь при этом к Эштону. – Он помогает снять симптоматику при получении номера. Укол действует в течение суток.

      Девушка наклонила голову Мии, приподняла ей волосы и уперла медицинский