Не та игра. Алексей Евгеньевич Михайлов

из Владимира в субботу.

      – Можно? – спросил Максим.

      – Да, конечно, – кивнула Татьяна, доставая из сумочки пудреницу.

      В конверте было короткое письмо, написанное на обычном белом листе бумаги аккуратным женским почерком:

      «Здравствуй, Таня! Извини, что я вот так вот без предупреждения исчезла! На то были очень веские обстоятельства! Не хочу тебе морочить голову своими проблемами. Сейчас всё хорошо. Не беспокойся за меня и не ищи. Я не вернусь. Буду жить в другом месте. Спасибо тебе за всё! Ты была моей лучшей подругой. Я этого никогда не забуду! С моими вещами делай, что хочешь. Буду рада, если ты примешь в дар за твою доброту мои украшения и вклад на карте. Они мне больше не нужны. Извини, что заставила тебя переживать. С любовью, твоя Лида».

      – Что это, интересно, у нее были за проблемы, что надо было вот так вот всё бросать и куда-то убегать?! – оскорбленно воскликнула Татьяна.

      – Это Лида написала?

      – Да! И, главное, не беспокойся и не ищи! Как будто мы не прожили бок о бок четыре года!

      – Вы уверены, что это ее почерк?

      – Уверена! Извини, что заставила переживать! Обо мне она вообще подумала?

      – Когда пришло письмо?

      – Сегодня утром. Вместе с газетой в почтовом ящике нашла. И где она сейчас? Куда уехала? Не попрощалась! Всё бросила! Все вещи, все деньги!

      – Получается, она никуда не пропадала?

      – Получается! Почему она мне ничего не рассказала? Подругой еще называется!

      – Не переживайте Вы так. Выходит, с Лидой всё хорошо, а это самое главное, – попытался ее успокоить Максим.

      – Обидно, – выпалила Татьяна, – я к ней со всей душой, никаких секретов от нее не было!

      – Ну, разные люди бывают. И обстоятельства тоже, – сказал Максим, с интересом взглянув на собеседницу.

      Черные слегка вьющиеся волосы спускались на тонкие плечи и, казалось, слегка шевелились, как змеи на голове Горгоны. Большие карие глаза сосредоточенно впились в него, как будто пытаясь добраться до самой глубины души и выведать там все самое сокровенное. Слегка накрашенные и, как в таких случаях говорят, чувственные губы сердито сомкнуты. Вся она излучала негодование и какую-то нездешнюю первобытную красоту. Максим поймал себя на робкой мысли, что Татьяна, хоть и старше его на два года, выглядит даже моложе.

      – Наверное, Вы правы, – вдруг сказала Татьяна, взглянув на часы, – я на полчаса отпросилась. Сказала, что Вы вызвали. Пора идти.

      – Хорошо, мне нужно будет удостовериться в почерке, чтобы прекратить поиски. У Вас есть образцы почерка Комаровой?

      – Да. Дома лежит тетрадь с ее конспектами по работе! И еще пара каких-то документов.

      – Тогда созвонимся? Может быть, я в обед к Вам загляну. Если Вы домой пойдете…

      – Договорились.

      Она ушла, оставив газету и письмо. И Максима в растрепанных чувствах. Только-только начавшее набирать оборот таинственное дело о пропавшей девушке вдруг закончилось