Музей открытых окон. Екатерина Кошманова

– то настоящего союза не будет. Но если он есть, то тогда все поверхностное упрощается.

      Крым

      Каждое лето мы отправлялась на две недели на совершенно особенные занятия в Крым. На современном языке, наверное, это можно было назвать ретритом.

      Тогда, в мою первую поездку, Крым еще принадлежал Украине. И поездка была тем еще приключением с преодолением огромных очередей на таможне, досмотрами, беспокойством и усталостью.

      Но при всех явных недостатках Крым при Украине мне нравился больше. Нас словно откидывало назад, в советское прошлое. Булочки за копейки, магазины с толстыми продавщицами в передниках из клеенки. Все это было очень забавно и в то же время тепло и уютно.

      Но самое большое, что мне тут нравилось, – это нетронутая природа. В разгар сезона, летом, на Черноморском побережье уже невозможно было отдыхать. Ты лежишь словно на рынке. С одной стороны орет музыка из ларьков с разной всячиной для привлечения внимания, а с другой – тебя атакуют носильщики вареной кукурузы и зазывалы морских путешествий.

      За всем этим разводом уже почти не слышно шума прибоя. А ведь именно это и является целью отдыха у моря – слышать естественный голос природы, который лечит сам по себе.

      В то время в Крыму сохранилась естественность. И это было крайне ценно.

      Мы останавливались в Ласпи. Это была бухта примерно посредине между Ялтой и Севастополем, по соседству с Фаросом. Она не пользовалась популярностью у туристов, так как была очень маленькой и неудобной. Большую ее часть занимал детский лагерь. А на оставшемся кусочке отдыхали нудисты. К ним никто не ходил, потому что было долго идти по большим валунам, да и неловко как-то.

      Бухта Ласпи, как нам потом рассказали местные жители, – это самое штормовое место на Крымском побережье. Когда море превращалось в стихию – оно могло выворачивать бетонную арматуру и разбивать все, что люди с таким усердием создали. Поэтому они почти ничего тут и не строили. Там, где заканчивалась территория лагеря, бухта представляла собой отвесную скалу, которая у своего подножия ограничивалась небольшим участком пляжа – не больше пяти метров шириной. С камнями, валунами, прибитым морским мусором.

      Склон горы, где мы разбивали свой палаточный лагерь, был заповедником, так как там росли какие-то редкие деревья. Но, по сути, растительность была той же, что и во всем Крыму, – низкие пихтовые деревья, колючие кустарники. Тут было сложно найти тень. Каждое высокое раскидистое дерево становилось элитной недвижимостью, и если удавалось занять место под его кроной – то считай, ты был олигархом с привилегиями на те две недели занятий, что мы тут находились.

      Вернувшись из Ласпи, я очень редко рассказывала о том, что останавливаюсь в палатках. Я не хотела объясняться. У тех, кто не привык к такому отдыху, всегда возникает много вопросов, например о том, а как вообще можно спать на земле? Я удивлю вас, но я нигде не отдыхаю так хорошо и полноценно, как на земле. Отдых в палатке