Наваждение. Екатерина Мурашова

не заплакать ли ей.

      И, к счастью для Софи (слез она тоже терпеть не могла, и считала проливание их пустой тратой времени), кажется, склонялась к отрицательному варианту. «Возможно, у нее просто нет с собой достаточно свежего платка», – подумала Софи.

      – И все-таки! – настойчиво повторила Софи. – Скажите мне все, что знаете. С чего вы вообще решили, что Ирен – именно пропала? А не отправилась, например, в Гостицы? Или еще куда-нибудь?

      – Позавчера после уроков она уехала по своим делам, – послушно начала рассказ Лидия, слегка успокоившись от того, что сумела отыскать желающего взять на себя ответственность за происходящее. – Сказала мне, что вернется часам к восьми-девяти. А потом… потом не пришла домой ночевать. Я думала… ну, в общем, это уже теперь неважно, что, потому как она и утром на уроки не пришла. А это… это уже совсем невозможно… Ирен никогда… Никогда… Я боюсь, что с ней что-то случилось! – на последней фразе Лидия заговорщицки понизила голос.

      – В полицию ходили?

      – Да, – кивнула Лидия. – Они там все записали, приметы и прочее… Сказали, что в… в убитых и умерших Ирен не числится. А когда узнали, кто мы, то и вовсе беспокоиться перестали…

      – В каком смысле – кто вы? – переспросила Софи.

      – Ну, Софья Павловна, будто вы не знаете, как официальные чины к бестужевкам относятся? Они же не разбирают… Сказали, что, как мы особы свободного поведения, так будто Ирен сама может куда угодно отправиться, и меня не предупредить… А такого быть никак не могло! Это я точно знаю! Ирен не такая!

      – Гм-м… Пожалуй… – Софи задумчиво накрутила на палец локон. – Но… может быть, ее задержали… какие-нибудь непредвиденные обстоятельства? Я… я имею в виду сердечного свойства?

      Софи решительно ничего не знала о сердечной жизни своей младшей, незамужней сестры, но рационально предполагала, что у двадцатипятилетней женщины, умной, свободной и по своему весьма привлекательной, что-то такое непременно должно быть. С самого детства Ирен была крайне скрытной и никого не подпускала к своим душевным тайнам. Софи, в свою очередь, никогда не обнаруживала излишнего любопытства по этому поводу. И – зря, как теперь неожиданно выяснилось.

      – Нет! – твердо сказала Лидия. – Ирен не из тех людей, которые позабудут свой долг ради… ради каких-либо страстей. Она в любом случае нашла бы возможность известить, предупредить меня…

      – Пожалуй, так, – снова качнула головой Софи. – Но вот те дела, про которые вы говорили, куда она отправилась после уроков – что они?

      – Я точно не знаю, – Лидия говорила отрывисто, нервно покусывала бледные губы. – Меня это никогда не интересовало. Я даже спорила с Ирен. Поэтому она… не слишком распространялась…

      – Так «не интересовалась» или «спорила»? – уточнила Софи. – Согласитесь, это разные вещи… И, пожалуйста, подробнее, это важно…

      – Да, да,