Глаз бури. Екатерина Мурашова

Водовозовой недавно исполнилось 20 лет. Она закончила акушерские курсы и уже второй год работала в Максимилиановской лечебнице. Природа ни в чем не обделила Дуню, и каждая черта ее облика по отдельности была очень мила. Пушистые светло-русые волосы, высокий чистый лоб, мягко блестящие карие глаза, стройная фигурка с несколько длинноватой талией, но приятно округлыми бедрами. Все было при ней, однако ж, чего-то явно не доставало, и безусловным доказательством недостачи служило то, что каждый мужской взгляд, случайно наткнувшийся на Дуню, безразлично скользил дальше и совершенно не задерживался на ее очевидных достоинствах. (Возможно, Дуня была напрочь лишена того, что спустя сто лет назовут сексапильностью – прим. авт.) Евдокия знала об этой своей особенности и смирилась с ней, чего никак нельзя было сказать о ее старшей подруге и наперснице – Софи Домогатской.

      Знакомы девушки были давно. Покойный дядя матери Дуни, вдовый и бездетный Поликарп Николаевич, учил Софи математике и пользовался ее полным доверием. Именно он ссудил ее деньгами для побега в Сибирь, не надеясь дождаться ее возвращения и наказав возвратить долг своей внучатой племяннице – Дуне Водовозовой. Растроганная бескорыстной щедростью старичка, Софи дала слово не только вернуть деньги, но и оказывать Дуне всевозможное покровительство, если последней оно понадобится. К великой печали Софи, добрый Поликарп Николаевич оказался провидцем. Ко времени возвращения Софи из Сибири он уже четыре месяца лежал в могиле.

      Прошло еще почти два года, прежде чем Софи, лишенная поддержки родных и вынужденная сама зарабатывать себе на жизнь, сумела собрать нужную сумму. На покрытие долга пошла значительная часть гонорара от издания «Сибирской любви».

      К тому времени Дуня с больной матерью буквально бедствовали. Доставшееся им от Поликарпа Николаевича небольшое наследство все ушло на лечение матери Дуни. Иногда Мария Спиридоновна роптала на Бога за то, что деньги кончились, а облегчение в болезни не наступило, и лучше б Господь сразу забрал ее к себе, чтоб ей не мучиться, а денежки для дочкиного приданого сохранить. Иногда, напротив, – благодарила Создателя, что не оставил дочку одну. Дуня в противоречия не впадала, и все происходящее с ней принимала с тихой, животной покорностью. Была она при этом весьма смышлена, начитана, к тому же, как и Поликарп Николаевич, имела наследственную склонность к математике и любила в часы досуга всласть порешать задачи из учебников, оставшихся от покойного дяди. В целом две женщины жили тихо и скучно, получали мизерную пенсию за отца, вязали на продажу салфетки, экономили каждый грош, рассчитывая на удачное замужество Дуняши и с каждым годом теряя на него надежду. Они очень обрадовались и деньгам, и вторжению в их однообразную жизнь энергичной Софи, которая своей бодростью, быстротой движений и умозаключений составляла разительный контраст