Когда умирает ведьма. Евгения Чеширская

-что. Другое. Страшное. То, что отличает настоящую ведьму от обычного человека.

      Экзорцизм никогда не был моей любимой работой. Я не искала духов специально, не проводила ритуалов со свечами и блюдцем, не ходила по потенциально опасным местам, полным боли и смертей. Я просто жила. Но судьба почему-то решила, что именно мне так нужно вот это безумное, абсолютно нереальное знание – потусторонний мир есть.

      Мое самое раннее воспоминание – девочка, прячущаяся за яблонями в бабушкином саду. Я не знала ее, не знала ее истории, да и в принципе не думала ни о чем жутком. Мало ли какие соседи бродят по чужим участкам. С девочкой я просто играла, как с остальными детьми. Она была веселой и умела придумывать удивительные миры про драконов, принцесс и замки с троллями.

      Девочки на самом деле не было. Вернее, бабушка узнала в ней давным-давно почившую свою собственную соседку, которую во время войны расстреляли в том самом саду, но узнала я об этом значительно позже, уже во взрослом возрасте. А тогда просто не понимала, почему бабушка плачет, а мама – убежденная комсомолка и атеистка – говорит мне перестать придумывать воображаемых друзей, мол, я уже слишком большая. Девочка не была воображаемой, но… Маме я верила больше, а может просто не хотела ее расстраивать. Так что, убедив себя, что мне только кажется, ЭТОТ призрак я видеть перестала.

      Потом было еще несколько случаев, когда людей, которых я видела совершенно отчетливо, не видел никто больше. Мама всерьез задумалась над походом к психиатру, папа ругался с кем-то по телефону и кричал на маму, бабушка плакала, прижав к глазам белый платочек. И я… Замолчала. Просто перестала говорить об этом кому-то. К тому времени я уже научилась отличать живых от других, потусторонних.

      Я выросла, вопреки ожиданиям родственников стала не врачом или космонавтом, а скромным библиотекарем, к своим 30 годам так и не наладила личную жизнь, похоронила бабушку и… продолжала видеть то, чего нет, смирившись с тем, что никуда мне от этого не деться.

      На самом деле мне это почти даже и не мешало, ну, разве что всем людным местам и общению я предпочитала книги и одиночество. Призраки не разговаривали со мной без моего на то желания, ничего не просили, просто были. До того случая.

      Когда родители осознали, что толку от меня на предмет внуков нет и не будет, и смирились с этой мыслью, им в голову пришла гениальная идея перебраться из города в деревню. Мол, свежий воздух, фермерские продукты, ближе к земле, к которой пора бы уже привыкать в силу возраста. Я не противилась, даже предложила им свою помощь в выборе подходящего домика – бабушкин мы продали почти сразу после ее смерти.

      Тот дом… На самом деле выглядел хорошо, намного лучше тех, что предлагали за небольшую сумму родительских накоплений. Средних размеров, добротный, с относительно свежим ремонтом и санитарной комнатой прямо в доме, что для сельских домов такого типа очень большая редкость. Риелтор рассказывала, что дом принадлежал одной старушке, которую очень любили родственники, и которая до самого конца отказывалась покидать дом, вот они и позаботились. Еще риелтор говорила, что старушка умерла в доме, поэтому, собственно, цена намного ниже рыночной – никто не хочет жить в доме, где лежал, пусть и недолго, труп, но это ведь не проблема, правда? Родители заверяли ее, что не проблема.

      А меня удивляло другое. Если по словам риелтора в доме умирали, то, где, собственно, призраки? Не было ничего, даже характерной мрачной ауры в месте смерти. Как… ластиком стерли. И это было странно, по ощущениям намного хуже, чем призрак покойной бабули, но я понятия не имела почему.

      Пока родители ходили по дому и разглядывали всякие строительные мелочи, вроде качества труб, наличия подвалов и прочего, я в поисках ответов пошла общаться с соседями. И то, что они мне рассказали, мне совершенно не понравилось.

      Соседки-старушки сначала улыбались максимально фальшиво и дом хвалили, конечно, как положено при добрососедских отношениях. Но потом, после моих расспросов, раскололись как орешки. Оказывается, хозяйкой дома была вовсе не обычная старушка, а самая настоящая ведьма. Да не из тех травниц и гадалок, что сушат пучки шалфея на потолке и смотрят в карты. Ей не нужно было ничего для колдовства, только слова, которые у нее были пострашнее любого зла. Все, что говорила ведьма, сбывалось. И умирала она в одиночестве тяжело и страшно, потому что дар свой никому передать не успела – родственники предпочитали любить ее на расстоянии, категорически отказавшись приезжать, а соседи и вовсе обходили дом с корчащейся ведьмой десятой дорогой.

      Не то, чтобы мне было дело до ведьм – я верила в них, конечно, глупо было бы отрицать существование ведьм в МОЕМ случае, но не слишком опасалась – но мурашки по коже от этой истории промаршировали. Почему, черт возьми, в доме нет следов смерти, если все было ТАК плохо, как говорят соседи? Потому что раньше я никогда не сталкивалась с настоящими ведьмами…

      Весь день до самого вечера я пыталась почувствовать и ничего не понимала, но каким-то чудом мне удалось уговорить родителей повременить с покупкой. Я несла чушь вроде того, что по традиции перед покупкой дома в нем обязательно надо переночевать, родители хмурились и просили меня перестать позорить