Вниз, сквозь ветки и кости. Шеннон Макгвайр

и ванильным кексом прямо посреди холла. С наступлением ночи Жаклин и Джиллиан надежно укрылись в своей комнате, а Луиза заваривала себе чашечку чая. Она услышала шаги за спиной. Она повернулась и нахмурилась.

      – Говорите покороче, – сказала она. – Вы же знаете, как волнуется Джилл, если меня нет в комнате, когда она приходит за поцелуем на ночь.

      – Ее зовут Джиллиан, мама, а не Джилл, – сказал Честер.

      – Это ты так зовешь ее, – ответила Луиза.

      Он вздохнул:

      – Пожалуйста, не усложняй все еще больше.

      – Что именно?

      – Мы хотим поблагодарить тебя за время, которое ты посвятила нашим детям, – сказал Честер. – Поначалу с ними было столько хлопот. Но сейчас, полагаю, мы вполне можем справиться сами.

      «Пять лет – это не значит конец хлопотам, мой мальчик», – подумала Луиза, но вслух сказала:

      – Вы так считаете?

      – Да, – сказала Серена. – Огромное спасибо за все, что вы сделали. Вам не кажется, что вы заслужили возможность отдохнуть?

      – Нет ничего утомительного, когда заботишься о детях, которых любишь как своих собственных, – сказала Луиза, но она уже понимала, что проиграла.

      Она сделала все что могла. Она старалась побуждать обеих девочек быть самими собой и не срастаться с теми ролями, которые с каждым годом все настойчивее навязывали им родители. Она старалась внушить им, что есть сотни, тысячи, миллионы различных вариантов, как можно быть девочкой, и каждый из этих вариантов приемлем, и в том, чтобы быть такой, какой хочется, нет ничего плохого. Она старалась.

      Удалось ей это или нет, практически не имело значения, потому что здесь и сейчас стоял ее сын со своей женой, и ей предстояло оставить этих драгоценных детей в руках людей, которые не нашли времени узнать о них хоть что-нибудь, кроме самых общих, поверхностных вещей.

      Они не знали, что Джиллиан была храброй, потому что чувствовала, что Жаклин где-то рядом, а у Жаклин, что бы ни случилось, всегда найдется тщательно продуманный план действий. Они не знали, что Жаклин осторожничает, потому что ей забавно наблюдать, как мир взаимодействует с ее сестрой, и она считает, что на брызги лучше смотреть со стороны, вне радиуса их разлета – так лучше видно. (Также они не знали, что из-за них и их постоянных напоминаний, чтобы она не замарала платья, слишком модные для ее возраста, у нее постепенно развивался ужас перед грязными руками. Но им было бы все равно, если бы она сказала им об этом.)

      – Мама, пожалуйста, – сказал Честер, и это значило: она проиграла.

      Луиза вздохнула.

      – Когда вы хотите чтобы я уехала? – спросила она.

      – Будет лучше, если вы уедете до того, как они проснутся, – сказала Серена, вот и все.

      Луиза Уолкотт исчезла из жизни своих внучек так же легко, как появилась, превратившись в далекое имя, что присылает открытки на день рождения и подарки при случае (которые по большей части изымались сыном и невесткой), и для девочек это стало еще