Колумбарий. Александр Подольский

прояснил сознание, прочистил мозги, но вернувшаяся на лицо ухмылка разрушила иллюзию.

      – А, ладно. Колька! – крикнул он, повернувшись к саням. – Поедешь с Дед Морозом кататься, а? Салюты в городе смотреть поедешь? С лошадкой на санках!

      После такой подлянки загнать ребенка домой не было ни единого шанса.

      Их ждали на пересечении Гледенской и Песчаной улиц, километрах в пяти от деревни. Марк, отключивший режим доброго Деда Мороза, просто взбесился, узнав о новом пассажире. Видимо, решил, что обратно везти Колю именно ему и второй ходки не избежать.

      – А ваша шуба теплей, чем моя?

      Марк убедительно прикидывался глухонемым, но Колька не сдавался:

      – А вы когда-нибудь залезали в дом через трубу?

      Кира усмехнулась, похлопала Марка по плечу, но тот наотрез отказывался развлекать ребенка.

      – А из чего делают бороду Деду Морозу?

      – Коля, видишь, дедушка устал, старенький он, так что лучше к нему не приставай, – сказала Кира, заворачивая брата в плед.

      – Да я знаю, что он ненастоящий Дед Мороз. И даже не дедушка никакой.

      – Господь всемогущий, – притворно изумился Марк, на развилке уводя сани вправо, – нас раскрыли!

      Колька захохотал, и ребяческий голос эхом зашагал по пустынной дороге.

      Греться под пледом оказалось слишком скучно. Кольке не сиделось на месте, он вылавливал крупные снежинки, теребил светоотражатели и лампочки, криком «ура!» встречал любой распускающийся в небе цветок фейерверка и привычно сыпал вопросами. С какой скоростью едут санки? Сколько осталось до Нового года? Когда приедет мама? Почему второй Дед Мороз такой маленький?

      И тут Кира увидела его сама. Это был не снеговик. Знакомый коротышка стоял посреди дороги, выглядывал из шубы-кокона, а с его лица сыпались льдинки, точно лоскуты мертвой кожи. Оттаявшая борода походила на собачью шкуру, в черном провале пасти кривым частоколом наползали друг на друга челюсти.

      – Привет, Дед Мороз! – закричал Колька.

      Старик повернул голову к мальчишке, вдохнул и со свистом выпустил воздух. Лошадь заржала и дернулась вперед. Чертыхнулся Марк. Ледяной вихрь ударил в сани, окутывая их серым крошевом. Кира повалилась на пол и прикрыла собой Кольку. В спину вонзились холодные колючки, мороз сдавил кости. Стало нечем дышать.

      – Пошла! Пошла! – орал Марк в молочном тумане.

      В небе вспыхнул огненный шар и развалился на тысячи искорок. Вторая волна фейерверков смела с неба темноту, и облако снежинок над санями рухнуло в дорожную кашу. Все затихло.

      – Вот это круто! – рассмеялся сквозь кашель Колька.

      Кира высунула голову и посмотрела назад. Старик зарывался в снег у деревьев, утаскивая с собой здоровенную палку, похожую на замороженный сталактит. Чертов посох…

      – Кир, а это ж он был, да? Ну, Злой Мороз? Помнишь, ты рассказывала? Если я буду плохо себя вести, придет вот он, страшный такой. Бог язычный.

      Кира помнила. Дернул ее черт попугать любопытного братишку, хотя кто в Устюге