Собрание сочинений. Том 1. Николай Каптерев

государь, велел накрепко: впрямь ли в тех грамотах и в письме Исаия Остафьева (волошанина), которые грамоты и письмо послано с ними к тебе, государю, писано твое государево дело и вести, или они затевают, чтобы им теми грамотами пробраться к Москве?

      И я, холоп твой, послал к ним, архимандритам, евож Ондрея Литвинова, да съезжей избы подьячего, а велел им, государь, тем архимандритам против твоего государева указу выговаривать накрепко, чтобы они сказывали правду, а ничего не затевали; а будет они, твоим государевым делом пролгався, к Москве и приедут, а твоих государевых великих дел за ними никаких не будет, а приедут для милостыни или своего дела, а им за ту их ложь на Москве твоего государева жалованья и корму и милостыни ничего не будет и вышлют их с Москвы назад тотчас на их подводах». Архимандриты отправлены были в Москву, где они действительно подали грамоты с политическими вестями, но самыми незначительными, неважными, набрать которые ничего не значило[283]. В том же году был новый случай и прямого уже обмана. 10 января приехал в Москву гревенского Преображенского Спасова монастыря архимандрит Гавриил со старцами. В Путивле он объявил воеводе, что в Москву его послал Константинопольский патриарх Иоанникий с грамотою о государевом великом деле и о вестях, да с ним же есть изустный тайный приказ [С. 263] от патриарха к государю о его государеве деле. В Москве же на допросе сказал, что у него грамота Цареградского патриарха Иоанникия к государю о нем, архимандрите, о милостыне, а не о государевом деле и изустного приказа с ним от патриарха о государевом деле нет. А в Путивле он сказал все это для того, что его не хотели пропустить в Москву, а они бедные, едучи дорогою, исхарчились в полтораста ефимков и для-де бедности он архимандрит сказывал за собою государево дело, чтобы их из Путивля пропустили в Москву. Им дана была обычная дача[284]. Таким образом закон 1646 года обходился или прямо нарушался просителями, к которым царь не решался приложить его во всей строгости, а потому было вполне естественно, что он вскоре по выходе теряет всякую силу, не соблюдается самим даже правительством, которое по-прежнему начинает пропускать в Москву решительно всех просителей. В 1648 году снова указом государя подтверждается воеводам пограничным не пропускать в Москву не только просителей собственно милостыни, но уже и тех, которые привезут с собою вестовые письма, до особого распоряжения о них из Москвы. Указ воеводам говорит: «А которые они у себя грамоты скажут, или вестовые письма, или сами вестей, что скажут, и ты б те грамоты и вестовые письма у них взял и что вестей скажут, то велел записать и о том писал бы и грамоты их и вестовые письма прислал к нам к Москве с нарочными гончиками, а однолично еси никаких гречан, кто откуда ни приедет, к нам к Москве без нашего указа не пропускать»[285]. Таким образом, казалось, что этот указ окончательно отнимал у гречан всякую возможность пробраться в Москву, так как теперь и грамоты с политическими вестями не

283

7156 г. № 8.

284

7156 г. № 13.

285

7156 г. № 32.