Камень. Книга седьмая. Станислав Николаевич Минин

отключен! Рассказывай, как твое самочувствие, а то у меня скоро выступление начнется!

      И в течение десяти минут мне пришлось переключаться с одной линии на другую, пока не догадался использовать режим конференцсвязи.

      – Все, красавицы, мне пора. – В дверях спальни активно жестикулировал Прохор, показывая, что мне пора заканчивать общение. – Спокойной ночи! Лесенька, тебе хорошего выступления! Поцеловал!

      Вернув телефон на прикроватную тумбочку, выдохнул:

      – Уже начал жалеть, что в училище не сдох! Развели мне тут нежности! Кое-как отделался… Но все равно приятно, черт возьми! Что случилось?

      – Государь к себе вызывает и просит одеться поприличнее. Судя по всему, что-то серьезное намечается.

      – Вот, Прохор, – я встал с кровати, – именно поэтому в Кремле жить и не хочу. Правильно в армии говорят: подальше от начальства, поближе к кухне.

      Через десять минут прощался на стоянке с дедом Михаилом, которого все же отпустили домой, а еще через пять с некоторой опаской входил в кабинет императора.

      Да, намечалось действительно что-то серьезное, раз, помимо отца, дядьки Николая и царственной бабки, присутствовало все старшее мужское поколение рода Романовых.

      – Добрый вечер, ваши императорские величества и высочества! – кивнул я. – Только не говорите, что я опять накосячил и вы решили в мою честь собрать очередной совет рода.

      – А у нас, Алексей, – ухмыльнулся Александр Александрович, – в последнее время всем вместе собраться других поводов и не бывает! Подойди-ка поближе, нас тут Николай твоей сединой пугал…

      Некоторое время оба Александровича меня разглядывали и расспрашивали о состоянии здоровья, пока дед Петр не подвел итог:

      – До свадьбы, конечно, седина не заживет, но жить не помешает. Даже внешний вид у тебя, Лешка, стал более мужественный, что ли, особенно на фоне юношеского лица. А поберечься все-таки стоит, людишек лихих много на Руси водится, никак извести не удается.

      – Спасибо за заботу, – поблагодарил я. – Не стоило вам прилетать, особенно из Владивостока. Это ж больше восьми часов в дороге!

      – Ничего-ничего, Алексей! – отмахнулся Сан Саныч. – Когда такое происходит с кем-то из родичей, мы должны быть рядом. Мы же семья!

      – Конечно-конечно! – согласился я, прекрасно осознавая истинные причины волнения Александровичей, и решил их «порадовать» банальщиной. – Вся семья вместе, так и душа на месте. Кому свинья, а нам семья. Где родился, там и пригодился. В семье не без урода… Простите! Я хотел сказать, яблоко от яблони…

      – Мы так и поняли, – кивнул Сан Саныч и посмотрел на императора. – Коля, введешь внука в курс дела?

      – Конечно, – откашлялся тот. – Алексей, помнишь, что тебе отец Владимир сегодня ночью сказал насчет твоего благородства?

      – Да. – Я поежился от еще свежих воспоминаний. – Мол, они слышали, что я умею быть благородным, и разговаривать будут только со мной.

      Царственный дед прищурился:

      – А теперь подумай, почему отец Владимир мог сказать