Мертвая зыбь. Хроника операции «Трест». Лев Вениаминович Никулин

галантереей. В щели между стеной церкви Параскевы-Пятницы и ветхим старым домом гнездилась шашлычная без вывески.

      – Это здесь?

      – Здесь. Не извольте беспокоиться, ваше превосходительство. Все принято во внимание в смысле конспирации.

      Они вошли. Им ударил в нос запах баранины, жаренной на вертеле, и еще другой запах свидетельствовал о том, что здесь пробавлялись не кахетинским, а чем-то более существенным – разведенным водицей спиртом. Сквозь пелену табачного дыма виднелись люди за столиками, была такая теснота, что, казалось, ступить было некуда, а не то, что сесть.

      – Не извольте беспокоиться… Шалико!

      И действительно, через минуту они оказались в глубине коридора, в довольно чистом чуланчике, освещенном окошком, выходившим во двор. В чуланчике стол, накрытый бумагой, и два стула. Гомон, говор посетителей шашлычной доносились сюда едва слышно. В щель приоткрытой двери просунулась усатая голова, и чья-то не очень чистая рука поставила на стол приборы, стаканы и бутылку.

      – Как обычно, – сказал Стауниц, и голова исчезла. – Предпочитаю это заведение. У меня наилучшие отношения с хозяином, как вы изволили заметить. Шашлык отличный, вы в этом убедитесь, а главное, можно спокойно поговорить. В случае необходимости открывается окно – и испаряешься тихо и бесследно.

      – Слушаю вас.

      – Мои петроградские друзья, связанные с известным вам Юрием Александровичем Артамоновым, поручили мне от его имени выяснить, чем объясняется столь длительное ваше молчание, после того как все было договорено?

      – Все ли? Не прикажете ли переписываться, прибегая к обычной почте?

      – Понимаю. И других причин нет?

      – Были. Я был в длительной командировке в Иркутске и там имел несчастье заболеть. Тиф.

      – А… Тогда понятно.

      – Они, в Ревеле, обещали мне наладить прямую связь с Москвой.

      – Ртищев, то есть Любский, говорил, что вас ожидают в Ревеле с отчетом о том, что удалось сделать.

      – Ртищев. Знаю. Но ведь дело в том, что моя командировка за границу зависит не от меня. Что касается Петрограда, то это мне легче. Вы были там недавно. Что там?

      – Были провалы, как вы знаете… Однако сейчас, я бы сказал, все снова оживились, так же как, впрочем, и в Москве.

      Послышались шаги. Стауниц открыл дверь. Просунулась та же усатая голова, и рука поставила на стол блюдо с дымящимся шашлыком.

      Якушев потянул носом:

      – Аппетитно… Если судить по запаху.

      – Прошу, – наливая вино, сказал Стауниц. – Мы успеем поговорить.

      Некоторое время оба молча ели и чокались, запивая вином.

      – После шестнадцатого года, после Пятигорска, я впервые ем такую прелесть.

      – Правда?.. Так вот, ваше превосходительство. Все это хорошо: Петроград, Москва, Нижний, Ростов-на-Дону… Но все это разрознено, и притом связь с закордонными организациями очень слаба.

      – Вы абсолютно правы.

      – Насколько я понял Ртищева, предполагается объединение всех, говоря большевистским языком, ячеек вокруг МОЦР на строго монархической