Цена жизни – смерть. Фридрих Незнанский

хотя излечиваются далеко не все – срываются, как правило, по самым разным причинам. А Промыслов – безнадежен.

      – Почему? Настолько запущенный случай или…

      – Он после первой дозы уже был неизлечим. Ярко выраженная предрасположенность. Я это понял очень быстро. Традиционными методами ему помочь нельзя, но не выгонять же его на улицу – лечили как всех. Клятва Гиппократа.

      Врач снова уткнулся в Жекину карту на той же самой странице. Турецкий начал нервничать. Что-то тут не так. Не хочет этот эскулап с ним разговаривать, откровенно не желает и даже не скрывает свое нежелание.

      – А с самим Евгением Промысловым вы делились своим скепсисом по поводу его исцеления?

      Доктор посмотрел на Турецкого, как на умственно отсталого. Впрочем, может, он на всех так смотрел?

      – Я что, по-вашему, полный идиот? Он бы на следующий день вскрыл себе вены. У него и так абсолютный бардак в голове. Положенный курс прошел – выписали. Дальше уже все от него самого зависит.

      – Вы упомянули о нетрадиционных методах. Что именно имеется в виду? И поднимали ли вы эту тему в беседах с Промысловым?

      – Да как сказать… Ходят всякие сказки. Какой-то буддистский монастырь где-то в Бурятии, что ли. Но каким бы принципиально иным ни было лечение наркомана, смысл-то остается прежним: ему нужно пережить ломку, потом вторичные рецидивы и так далее. Все то же самое, только без медикаментозной помощи. Но при желании можно и аппендикс удалить без анестезии.

      Турецкий содрогнулся.

      – То есть вы ему ничего подобного не советовали?

      – Я нет.

      – А кто советовал?

      Врач пожал плечами.

      – Как Промыслов вообще попал к вам?

      Молчание.

      – Сановный папа постарался?

      – Я с его отцом дела не имел.

      – А с кем имели? У вас же не какой-то задрипанный районный психдиспансер, уверен, что не так просто сюда попасть. Вы же наверняка не станете подбирать наркомана в подворотне.

      Врач снова пожал плечами:

      – Я его не устраивал.

      – С кем из больных Промыслов общался?

      – Ни с кем. Он лежал в боксе.

      – А из персонала?

      Молчание.

      – Вы меня плохо слышите?! – не выдержал Турецкий. – С кем из персонала контактировал Промыслов?!

      – С Долговой, – пробубнил доктор недовольно.

      – Кто такая Долгова, врач? Сестра?

      – Завлаб в НИИ, к клинике она отношения не имеет. Вроде бы они с Промысловым давние знакомые.

      – Так это она его устроила?

      – Не знаю. Наверно. Возможно. Его покойный Георгий Емельянович лично оформлял, а она каждый день навещала. Отца его, повторяю, я в глаза не видел.

      15

      У Долговой было необычное имя – Божена. Миловидная натуральная блондинка с хрупкими чертами лица, глубокими синими глазами и легкой спортивной фигуркой.

      Она сидела за компьютером, одновременно глядя на монитор и в лежащий на столе