Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов». Евгений Акельев

до «первого сохранившегося указа о брадобритии», который «был обнародован 16 января 1705 г.», а также характеризует мероприятия, направленные на «борьбу с долгополым и широкорукавным платьем» (Павленко Н. И. Петр Великий. М., 1994. С. 112–113).

      9

      В этом усомнился еще М. М. Богословский, обративший внимание на то, что брадобритие было хорошо известно «московитам» и до Петра. Более того, мода на гладко выбритый подбородок была распространена в придворной среде со времен Федора Алексеевича. Правда, Богословский лишь отметил неудовлетворительность традиционного объяснения «выходки» Петра в Преображенском, не предложив никакого другого подхода. См.: Богословский М. М. Петр I: Материалы для биографии. Т. 3. С. 8–9; Он же. Возвращение Петра I из‐за границы в 1698 году // Старая Москва: Статьи по истории Москвы XVII–XIX вв. М., 1929. С. 79.

      10

      Гирц К. «Насыщенное описание»: в поисках интерпретативной теории культуры // Гирц К. Интерпретация культур / Пер. с англ. О. В. Барсуковой, А. А. Борзунова, Г. М. Дашевского, Е. М. Лазаревой, В. Г. Николаева. М., 2004. С. 11.

      11

      Там же. С. 22.

      1

      Сравнение посещавших «Московию» западноевропейских дипломатов и путешественников раннего Нового времени с этнографами см.: Poe M. «A People Born to Slavery»: Russia in Early Modern European Ethnography, 1476–1748. Ithaca [N.Y.], 2000.

      2

      Так, в одном венецианском трактате XVI в. о правилах составления дипломатического отчета говорилось: «[Посол] должен [в своем отчете] охарактеризовать жителей данной страны, раскрыв их обычаи и привычки, физические характеристики – цвет кожи, рост и черты характера, так же как их набожность, приверженность различным суевериям и другие религиозные особенности» (Taylor K. Making Statesmen, Writing Culture: Ethnography, Observation, and Diplomatic Travel in Early Modern Venice // Journal of Early Modern History. 2018. Vol. 22. No. 4. P. 282). Кэтрин Тейлор, специально проанализировавшая венецианскую традицию составления дипломатических дневников и отчетов XVI в., отмечает, что сопровождение посла и ведение дневника, в котором следовало фиксировать культурные различия, рассматривались как важнейший элемент подготовки будущего политического деятеля: «Venetian diplomatic-educational travelers also consistently remarked upon these cultural features in their journals, devoting attention to regional diet, dress, language and dialects, festivals, religious observances, and variations in norms of gendered comportment, among other things. Like the ambassadors they accompanied, diplomatic travelers participated in the recording and circulation of information about the social organization and cultures of the states they visited». «Underpinning the uniformity in Venetian diplomatic writings was a common assumption that cultural differences were worth noting and an implicit method, developed over the course of the sixteenth century, suggesting which differences travelers should note and how those differences should be recorded» (Ibid. P. 282–283, 298).

      3

      Еще В. О. Ключевский отметил: «…незнакомый или малознакомый с историей народа, чуждый ему по понятиям и привычкам, иностранец не мог дать верного объяснения многих явлений русской жизни, часто не мог даже беспристрастно оценить их; но описать их, выставить наиболее заметные черты, наконец, высказать непосредственное впечатление, производимое ими на непривычного к ним человека, он мог лучше и полнее, нежели люди, которые пригляделись к подобным явлениям и смотрели на них с своей домашней, условной точки зрения» (Ключевский В. О. Сказания иностранцев о Московском государстве. М., 1866. С. 8).

      4

      См.: Dukmeyer F. Korb’s Diarium itineris in Moscoviam