Русский Мисопогон. Петр I, брадобритие и десять миллионов «московитов». Евгений Акельев

тростие, сице и на теле человеческом при местех влажных растут власы43.

      В другом месте Димитрий Ростовский также доказывал, что борода не может иметь ничего общего с духовной жизнью и, следовательно, играть какую-то роль в деле спасения души:

      Кое же в небрадобритии спасение? Сице разсуждаем. Идеже не ощущается греховное сладострастие, тамо не может быть искушение на грех, ни подвиг борющся и противящся греху. А идеже несть искушения, ни подвига, тамо не могут быти венцы, ниже кое спасение. А понеже в власах никая же чувствуется сласть, аще они суть, аще не суть, убо якоже несть в бриении их греха, сице в небриении тех несть спасениа44.

      Впрочем, нельзя не обратить внимания на то, что Ермолай-Еразм, горячо отстаивавший совершенную красоту зрелого мужчины, выраженную в растительности на лице, и настаивавший на греховности брадобрития, не использовал аргумент о создании человека Богом по Образу Своему, вряд ли ему неизвестный (хотя бы по причине его вхождения в Кормчие книги).

      Симптоматично, что к этому аргументу не обращаются и другие известные богословы XVI в. Митрополит Даниил, довольно резко выступавший против брадобрития, видел грех «обнажения лица» вовсе не в поругании Образа Божия в человеке, хотя он не мог не знать антилатинские статьи Никиты Стифата, в том числе процитированную выше статью «О пострижении брады»45. Отсутствие отсылки к ней в его рассуждении о брадобритии, конечно, не может быть простой случайностью. На этот факт с удивлением обратил внимание еще В. И. Жмакин, отметивший, что у митрополита Даниила

      нет никаких данных, на основании которых ему можно было бы усвоять взгляд на бороду как на внешнее выражение Образа Божия в человеке, как то утверждают некоторые из церковных писателей XVI в. Он вооружается против брадобрития, исключительно руководствуясь нравственными соображениями. Брадобритие рассматривается им как нравственно предосудительное явление, за которым скрывались очень позорные, противные целомудрию цели46.

      Из аргументации митрополита Даниила следует, что греховным является не столько само брадобритие, сколько те блудные намерения, ради которых оно совершается. Но ведь из этого должно следовать, что брадобритие, не имеющее в виду предосудительные намерения, не является греховным. Следовательно, великий князь Василий III, «вынужденный» по благословению Даниила развестись со своей бездетной женой Соломонией Сабуровой (якобы добровольно пожелавшей уйти в монастырь) и повторно вступить в законный с официальной точки зрения брак, вряд ли может быть осужден за желание выглядеть моложе, так как это желание вовсе не было обусловлено блудными намерениями.

      Максим Грек, скорее всего не благословивший великого князя Василия III на развод с супругой47, наверняка не одобрил и «обнажение» его лица. Однако в его «Слове», адресованном к уже повзрослевшему сыну Василия Ивану IV, также не используется аргумент сотворенности человека по Образу

43

РГАДА. Ф. 381. Оп. 1. Д. 352. Л. 228 – 228 об. Опубл.: [Димитрий (Туптало), митрополит Ростовский и Ярославский.] Разсуждение о Образе Божии и подобии в человеце. Л. 45 об.

44

РГАДА. Ф. 381. Оп. 1. Д. 352. Л. 233. Опубл.: [Димитрий (Туптало), митрополит Ростовский и Ярославский.] Разсуждение о Образе Божии и подобии в человеце. Л. 52 – 52 об.

45

Митрополит Даниил руководил созданием новой, Сводной редакции Кормчей книги, которая легла в основу печатной Кормчей книги. См.: Белякова Е. В., Мошкова Л. В., Опарина Т. А. Кормчая книга. С. 68, 105–106, 187.

46

Жмакин В. И. Митрополит Даниил и его сочинения. С. 577.

47

Об отношении Максима Грека к Василию III см.: Синицына Н. В. Максим Грек. М., 2008. С. 166–173.