Сын Зевса. В глуби веков. Герой Саламина. Любовь Воронкова

он усмехнулся запекшимися губами:

      – Пока еще не умру. Еще много дел не сделано…

      Врачи немедленно взялись за Филиппа. Александр не отходил от его постели. Он и сам многое понимал в лечении ран, знал травы, которые надо прикладывать, чтобы рана не воспалилась, умел делать отвары и лекарственное питье для восстановления сил. Филипп глядел на Александра с нежностью:

      – Откуда ты знаешь все это?

      – Меня научил Аристотель.

      – Аристотель – великий человек.

      – Мать сказала, что надо ему поставить памятник.

      Филипп промолчал.

      – Мать сказала, что ты и она – вы вместе поставите памятник Аристотелю. Или в Дельфах. Или в Олимпии.

      – А что говоришь ты?

      – Я очень люблю его, отец.

      – Хорошо. Я поставлю памятник Аристотелю. Или в Дельфах. Или в Олимпии.

      В эти долгие дни болезни, когда можно было вволю обо всем подумать, все взвесить и обсудить, Филипп многое поверял Александру.

      – Я знаю, что думают обо мне… – с иронической усмешкой говорил он. – Что я не выбираю средств, чтобы добиться своего, могу предать друга, могу обмануть союзников, могу нарушить любую клятву. Ну что ж, пожалуй, все это так и есть. Но ты должен знать, что я все это делаю и принимаю такую хулу на себя ради одной цели – ради могущества Македонии. Я человек. Ни хуже, ни лучше я не стану оттого, что Демосфен в Афинах поносит меня. Но он мешает возвыситься Македонии, вот это ты запомни. И помни об этом, когда меня не будет.

      Александр вскинул на него укоряющие глаза.

      – Если, конечно, я до тех пор сам не успею с ним справиться, – продолжал Филипп, – я ведь тоже кое-что знаю о нем. Разве не в его руки плывет персидское золото? Разве не помогает он персам, стараясь уничтожить меня? Но ты знай одно: не персы твои союзники, а эллины. И не во главе персов, не во главе варваров должны стоять македонские цари, а во главе Эллады!

      Александр улыбнулся:

      – Во главе? Но эллины нас даже в города свои не пускают.

      – Пустят. Позовут.

      – Позовут?

      – Позовут, Александр, клянусь Зевсом. Только бы поскорей зажила эта проклятая рана.

      – Но как же это будет, отец? Афины против нас, Фивы против нас. Демосфен все время кричит, чтобы Афины заключили союз с Фивами…

      – Я сам заключу союз с Фивами. Они мешают мне войти в Аттику.

      – Но как?

      – Надо ждать удобного случая. А случай будет. Надо только поймать его и не упустить.

      «Пока только одни поражения, – думал Александр, – а он разговаривает так, будто были одни победы…»

      – Необходимо войти в Аттику, – продолжал Филипп, – силой или хитростью – все равно. И стать во главе всех эллинских городов. А потом поднять их на защиту тех греков, что на азиатском берегу. Кто же из эллинов откажется от этого благородного дела? Может быть, только Спарта – они же никому не желают подчиняться. Но без Спарты обойдемся.

      – Опять ты говоришь: стать во главе. Но разве эллины захотят поставить тебя во главе?

      – Конечно не захотят. Но они бессильны.