Пустота. Александр Чивилев

пожалуй, этого и не требовалось. Я с детства не умел врать и явно не справлялся с этим и сейчас.

      – Есть у меня чувство, что добром это всё не кончится, – тихо проговорил Нортон.

      – Надо что-то решать с этим. Надо поговорить с ним в открытую, – предложил Барбьери.

      – Будет непросто. Учитывая, что он в последнее время почти ни с кем не общается, – заметил я.

      – Возможно, – согласился Барбьери. – А возможно, нам стоит просто подождать, и он придёт в норму сам.

      – Сомневаюсь. – Я покачал головой. – Пожалуй, я попробую поговорить с ним, попытаюсь понять, что его тревожит.

      – Сделай это, Фёдор, – глядя на меня, сказал Нортон. – Уилл нужен нам.

      – Знаете, – прервал повисшую на несколько секунд тишину Барбьери, – в случае, если всё станет плохо, мы ведь в любой момент можем поместить его в капсулу. Можем ведь, да? – Он вопросительно посмотрел на меня.

      – Да. – Я кивнул. – Но мне бы крайне не хотелось этого делать.

      Я покинул каюту метеоролога и направился в свою, в противоположном конце спального отсека. Зайдя к себе, я первым делом скинул комбинезон и отправился в душ. Горячая вода слегка отдавала химией – остатками реагентов, добавлявшихся для очистки и дезинфекции. Такова была цена за полностью закрытый цикл водоснабжения. Я смотрел, как она медленно, словно бы нехотя струилась по телу, собиралась крупными каплями на кончиках пальцев и неохотно срывалась вниз. В условиях пониженного тяготения вода текла совсем иначе, чем на Земле. Вообще сниженная сила тяжести давала много любопытных эффектов: так, например, за прошедшие почти два года с момента отлёта мой рост увеличился на добрых полтора сантиметра просто из-за того, что на меня больше не давила гравитация огромной планеты, а лишь жалкие 0,3g в центрифуге, да и то не круглые сутки, с перерывами. Впрочем, эффект увеличения роста был временным. Как только мы вернемся на Землю, позвоночник сожмётся обратно буквально за неделю…

      Только мы не вернёмся.

      Я закрыл воду и вышел из душевой, обтёрся. Устроился на кровати и выдвинул консоль мультимедийной системы. Надо было сообщить о нашем разговоре с ребятами Дарье. Я нашел её имя среди других и запустил голосовой вызов.

      – Слушаю, – раздался из динамиков знакомый голос.

      – Не отвлекаю? – спросил я.

      – Нет, не сильно, я тут считала ресурс наших воздушных и водных фильтров. Похоже, нам хватит их ещё лет на пять, если начнем экономить прямо сейчас.

      – Готовишься к худшему?

      – В нашей нынешней ситуации лучше быть готовыми ко всему, – вздохнула она.

      – Это точно. – Согласился я. – Ты сейчас одна?

      – Да, а ты что, хочешь составить мне кампанию?

      – Нет. Слушай, я тут встретил Барбьери и Нортона. Они беспокоятся за Андерсона. Говорят, в последнее время он, как бы это выразиться… чудит.

      – Резонно. Нужно быть идиотом или слепым, чтобы не заметить, что с ним что-то не так. Честно говоря, я тоже беспокоюсь за него.

      – Это не всё. Они спрашивали