Эрос & Танатос. Рустем Набиев

запомнилось полное безразличие ко всему и отстраненное восприятие того, как вода над ним сомкнулась, а солнце через ее толщу показалось небольшим желтым пятном. Солнечные блики напомнили ему безмятежное детство, деревенское кладбище в ясный день, теплый ветер и запах трав. Эрик был абсолютно спокоен. Когда кончился кислород в легких и разом подступило удушье, сознание, наконец, включилось. Сильно задергаться и нахлебаться воды он, к счастью, не успел. Кама, поднырнув снизу, выволок его из-под воды за подмышки.

      – Просто ляг на воду, – орал он. – Лежи спокойно и ничего не делай!

      Эрик, откашлявшись, вытянулся одеревеневшим телом. Ноги тонули, и Каме пришлось, еще раз нырнув, вернуть его в горизонтальное положение. После он уперся ладонью в пятки Эрика, опустил голову и пошел подобием кроля, загребая одной рукой. Так они плыли, пока Эрик не уперся головой в песок. Отдышавшись, лежа на берегу, они принялись смеяться. Напряжение отпускало, хотя тело еще долго не слушалось Эрика. Он брел к месту пикника как зомби. Отнесло их не очень далеко, Кама даже в качестве буксира плыл энергично и быстро. Осознания того, что он чуть не утонул, у Эрика в тот момент не было. Греясь на закатном солнышке, они допили пиво, подсохли и начали собираться домой. Для Камы это не стало даже происшествием, заслуживающим внимания. Эрик же помнил случившееся всю жизнь.

      Отдельной вехой в истории класса стала школьная поездка в зимние каникулы. Путешествие предполагалось увлекательное: Сочи – Тбилиси – Ереван и обратно по тому же маршруту. Все на поезде, в плацкарте. Романтика! До краха Империи оставалось по историческим меркам совсем недолго. Но в тот момент ничего, как говорится, еще не предвещало. Закавказье было своим, имперским, но манило экзотикой, вином и чрезвычайной отдаленностью от родительского контроля.

      Группа собиралась со всей параллели. Когда организаторы заранее распределили, кто на каком месте едет, Эрик оказался не со своими. Его это нисколько не напрягло, ведь плацкартный вагон – все равно один большой «колхоз». Лева с Седым по какой-то причине от поездки отказались. Значит, родной четверки все равно не было. А там, кто к кому зашел и с кем едет, большого значения не имело. Все само собой устаканится. Или «убутылится».

      Его попутчики – Каток, Толстый и Лапидус – оказались сторонниками жесткого социалистического планирования. Они выцепили Эрика дня за три до отъезда. Каток, здоровенный дядька ростом на голову выше немаленького Эрика, объемами и природной нахрапистостью вполне оправдывал свое прозвище. Желающих спорить с ним обычно не находилось. Толстый обладал вполне спортивной стройной фигурой, не соответствовавшей прозвищу. А вот Лапидус как раз был добродушным толстяком.

      – Так, парни, ехать нам долго. Бухло и закусон надо взять с собой. По станциям не набегаешься, – начал Каток собрание. – Скидываемся, закупаем все оптом и прячем пока.

      Никто не возражал.

      – А где прятать то будем? – поинтересовался осторожный Лапидус. – Родители же провожать попрутся!

      – Камера