Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1. Александр Тамоников

ж надо, до чего дожили! Помазанника Божьего убили. А как оно было, слыхал?

      – Люди говорят, бомбами взорвали.

      Гуляев перекрестился:

      – Господи, спаси и сохрани.

      По двору прошла молодая стройная женщина.

      Еремей цыкнул, почесал бороду и сменил тему:

      – Эх, и хороша ж у тебя работница, Порфиша. Я б ее!.. Не уступишь? С пацаненком возьму. Цену хорошую дам.

      – На что она тебе?

      – Ну ты даешь, Порфиша! На что баба мужику? Ясное дело, чтобы мять по ночам.

      – В постели, рядом с женой? – с усмешкой осведомился Порфирий.

      – Зачем? Жене в другой комнате место найдется. Кто она такая? Мужнина вещь. Смирится. А вякнет, что против, так вожжами в момент успокою. Женское дело хозяйство блюсти, жратву готовить, за детьми смотреть.

      – Утри слюни, Ерема.

      – Не уступишь, значит. – Якунин вдохнул. – Оно и понятно. Я бы такую бабенку тоже ни за какие деньги не отдал бы.

      – Хорош о бабах, Ерема. Чего еще произошло?

      – А тебе убийства государя мало?

      – Одного убили, другой на трон сядет. Сын и наследник, Александр Александрович. Нам от этого ни убытка, ни прибыли.

      – Не скажи, Порфиша. Новая метла по-новому метет. А вдруг теперешний царь вернет крепостное право?

      – Того не будет. Старое не вернешь.

      – Как знать. А на селе все тихо, да и время ныне какое? Все по избам сидят, детей строгают, силы перед посевной набирают.

      – Да, силенок потребуется немало.

      – Только не тебе. Вон развернулся как, похлеще прежнего барина. Лучшие пашни, табун лошадей, коровы, овцы!.. Полсела на тебя работает. Да еще целая орава бобылей из соседних деревень, у которых за душой ничего нет.

      Порфирий повысил голос:

      – Это тебя не касается. Начинали вместе, на равных условиях.

      – Ладно, Порфиша, я ничего, богатей на здоровье. Скажи лучше, лошаденкой по весне подсобишь?

      – Так у тебя две свои. Или их уже не хватает?

      – Хватило бы, да только одна стара уже, толку от нее мало.

      – Купи молодую.

      – Так дешевле нанять. У тебя коней много.

      – Что за привычка такая дурная, чужое добро считать? За своим смотри.

      Еремей хитро улыбнулся:

      – Да разве ж мы чужие, Порфиша? Росли вместе. Забыл, как мальцами с ветлы в реку прыгали? Ты как-то раз о корягу ударился. Потонул бы, да я вытащил. Не помнишь?

      – Все помню, Ерема. Баловались, играли, в реку прыгали. Спас ты меня, а потом Прасковью увел.

      Еремей рассмеялся:

      – Было дело. Но не моя в том вина, что Параня меня в женихи выбрала. Не ведала дуреха, что ты богатеем станешь. Просчиталась. Одно слово – баба дура.

      – То-то ты возле нее крутился, пока я с отцом на заработках был.

      – Что было, Порфиша, то прошло. А Параня никак до сих пор мила тебе?

      – Нет, – отрезал Гуляев.

      – Конечно, когда рядом под боком молодуха.

      – Гляжу я на тебя, Ерема, вроде человек православный, а несешь ересь какую-то.

      – Господь простит. Не со зла же, да и не всерьез. Так поможешь с лошадью?

      – Посмотрим.

      – Ну