Свенельд. Янтарный след. Елизавета Дворецкая

быть…

      О том, что у нее появился дивокамень, она никому, кроме Мьёлль, не говорила. О его исчезновении – тоже. Если это и правда тот самый дивокамень, пусть лучше другие люди обнаружат его у Хлёдвира.

      Переглянувшись, Асвард и Кетиль подтолкнули друг друга, потом боязливо придвинулись.

      – Приподними его, а я достану, – сказал Кетиль.

      Асвард взял Хлёдвира за плечи и приподнял; Кетиль вынул мешок из-под его головы. В схватках наступило затишье, Хлёдвир замолчал, и Снефрид платком вытерла ему потный лоб, как настоящей роженице.

      Слегка дрожащими руками Кетиль развязал мешок, пошарил в нем.

      – Чего искать?

      Не дождавшись ответа, выкинул все на кабаньи шкуры, устилавшие землю в шатре. И среди свернутых обмоток и ремешков Снефрид сразу увидела свой белый пояс, с пришитым к нему льняным лоскутом, в который был завернут дивокамень.

      – Вот это.

      – Да, это он! – Хлёдвир повернул голову. – Надень на меня этот пояс, добрая женщина, он принесет облегченье моим мукам. И будем… призывать дис, чтобы скорее…

      Не зная, что тут придумать, Снефрид знаком попросила Кетиля еще приподнять «роженицу» и обмотала его крепкий, стройный, мускулистый стан своим белым поясом.

      Славьтесь, асы!

      И асиньи, славьтесь!

      Силы могучие,

      Руки целящие

      Даруйте нам!

      Дисы-праматери,

      Помощь подайте нам,

      Фрейя, приди!

      – как недавно в бане возле Катлы, дрожащим голосом произнесла она.

      И призыв возымел действие. Хлёдвир изогнулся всем телом, так что Кетиль, не сумев удержать его, отлетел, сделал движение, будто толкал что-то животом, и закричал во все горло.

      – Ну наконец-то! – простонал Хлёдвир. – Ребенок…

      Все четверо в шатре воззрились на подстилку между его ног. Слава асам, никакого ребенка там не было.

      Хлёдвир вытянулся на лежанке, всем видом выражая облегчение.

      – Теперь можно снять, – прошептала Снефрид.

      Снова придвинувшись к больному, она развязала белый пояс. И пока раздумывала, как бы половчее снять его с лежащего, Хлёдвир открыл глаза. В первые мгновения лицо его было спокойно, как у человека, который только что проснулся, но потом взгляд упал на склонившуюся над ним Снефрид, и глаза изумленно расширились.

      – А ты чего здесь… – начал он, приподнимаясь.

      Голос его звучал хрипло, но уже с обычным выражением, без этой плаксивой жалобы.

      Снефрид отшатнулась. Хлёдвир сел и увидел перед собой Асварда и Кетиля, изумленных не менее, чем когда пришли.

      – А вы чего… – Хлёдвир оглядел шатер, не понимая, зачем возле него такое собрание.

      Потом он оглядел себя, и на его лице отразилось такое же изумление. Он живо одернул сорочку, приводя себя в приличный вид, и уставился на Снефрид.

      – Ты чего сюда пришла?

      Она молчала, испытывая разом облегчение и смятение.

      – А вы чего явились? – Хлёдвир перевел взгляд на двоих фелагов. –