Живи вечно. Татьяна Хренникова

бежден, что мужчины не плачут, поэтому всеми силами сдерживал стремившиеся вырваться наружу слезы. Гроб опустили на дно могилы и начали забрасывать землей. Марк загреб ладонью шепотку тяжелого коричневого грунта и бросил в яму сверху. Глубоко вздохнув, он отошел к дальнему дереву и встал, прижавшись к нему плечом пиджака.

      Тихими шагами к молодому человеку подошла мама. Женщина лет пятидесяти невысокого роста и плотного телосложения с крашенными каштановыми волосами, завитыми в крупные локоны, встала за его спиной и положила руку на плечо.

      – Испортишь пиджак смолой, – сказала она.

      – Да разве это имеет значение? – спросил Марк, покосившись на руку мамы, затем взял ее в свою ладонь, на секунду прижал к щеке и аккуратно убрал с плеча. – Я хочу побыть один, мам. Не хочу садиться за стол с этой кучей людей и распылаться жаркими речами. Пожалуйста, не иди за мной. Скажи, что мне нездоровится.

      – Маркуша, а как же я? Я не хочу, чтобы мой сын не присутствовал на поминках дедушки. Что скажут люди? Вдруг они подумают, что ты его не любил или равнодушен к его смерти? – быстро поговорила женщина.

      Марк стиснул зубы. На его лбу отразился морщинистый излом.

      – А тебе не все равно? Они в любом случае что-то скажут. Если я буду на поминках, то буду слышать помпезные речи, но ведь дедушку не вернешь этим. Да и где они были, когда он слег? Посмотри, сколько народу! Ни одного из них я не видел возле его кровати, когда он едва соединял слоги в слова и с тяжестью поднимал свои иссохшие от болезни руки, – сказал молодей человек.

      – Ты слишком жесток, родной. Ты не думаешь о людях, – сказала мама.

      – Я жесток? А кто подумал обо мне? Хоть бы кто-то предложил что-то, что могло бы мне помочь миновать эту тяжесть утраты, – сказал Марк. – Мы организовали хорошие похороны. Впереди гостей ждет хороший стол. Я даже рад, что они соберутся и помянут дедушку, но без меня, мама, я прошу, без меня! У меня сейчас много мыслей, которые перетираются жерновами моего сознания. Я не хотел бы, чтобы меня осыпали вопросами или вовлекали в поверхностные задушевные беседы. Никто не знает, что у меня сейчас происходит в душе. В один миг часть планов из моего будущего перечеркнулась, как будто синими чернилами, и я уже не смогу никогда их осуществить.

      – Хорошо, милый, я не буду больше пытаться тебя переубедить, – сказала мама. – Будь осторожен. Я люблю тебя. Позвони мне вечером.

      Марк обнял маму и пошел в сторону своего автомобиля. За оградой кладбищенского парка, вблизи от выхода, был припаркован серебристый седан. Молодой человек сел в салон и отправился в неизвестном направлении.

      Женщина тем временем вернулась к гостям, некоторые из которых заметили сцену ее общения с Марком и стали интересоваться, куда он ушел. Сославшись на недомогание сына, она перевела тему и пригласила гостей к большому автобусу, чтобы отправиться на поминки.

      2. Я буду жить вечно

      В детстве маленький Маркуша любил ездить с дедушкой на речку на старом запорожце, чтобы порыбачить. Бабушка наливала в литровую банку чай с молоком и сахаром, заворачивала в газету овощи и вареные яйца, хлеб и девала им с собой на перекус. Аппетит на природе просыпался зверский, поэтому все приготовленное бабушкой улетало в первые два часа.

      Дедушка у Марка всю жизнь проработал на железной дороге и пошел на пенсию по старости. Почти сразу у него появился долгожданный внук, и этот сорванец стал забирать все свободное время.

      – Сейчас всю рыбу распугаешь! – говорил дед мальчику, когда тот кидал плоские камни в воду и издавал восторженный писк, когда камень несколько раз отскакивал от зеркальной поверхности. – Вот, иди, дам тебе удочку, будешь рыбачить.

      Дедушка нанизал на крючок приманку, показал, как держать удочку, и маленький Марк начинал рыбачить.

      – Аааа, смотри, дед, клюет!!! – кричал мальчик. – Как тянет сильно!!! Вот это рыбища!!!

      После дедушкиного рывка выяснялось, что никакая там ни рыба, а водоросли, принесенные течением и зацепившиеся за крючок.

      – Эй, рыбак! Давай перекусим! А ну-ка доставай, что там бабушка приготовила! – говорил дед, и мальчик бежал к багажнику машины за провизией.

      – Дед, а дед? – начинал разговор Маркуша, чистя яйцо от скорлупы.

      – Что такое? – спаривал дед, отрываясь от банки с вкусным чаем.

      – А ты будешь жить вечно? – задавал всякий раз в поездке один и тот же вопрос мальчик.

      – Я же тебе уже отвечал, – сердился дед.

      – А я хочу, чтобы еще ответил, – не сдавался Марк.

      – Вечно, вечно… Мы с бабушкой завещание написали вечно жить, – говорил дед, отводя глаза в сторону. – А ты что не купаешься? Солнце печет, вода хорошая! Иди, искупнись! Только далеко не заходи!

      Так продолжалось каждое лето, пока Марку не исполнилось четырнадцать лет. Учеба стала занимать больше времени, так как мальчик планировал поступать в технический вуз, и нужно было готовиться к сложным экзаменам.

      – Поедем на рыбалку? Заехали бы чуть подальше, под яр, порыбачили, – спрашивал всякий