Закон забвения. Роберт Харрис

вдохновения в отбрасываемые косой крышей тени. Поставь его перед любой публикой, сколь угодно многочисленной, и присутствуй даже сам Кромвель, и Господь вольет Уиллу в голову поток слов – стоит только открыть рот, и они брызнут фонтаном. А вот письменная речь – это совсем иное дело. Вероятно, пойди он в Оксфорд, как два его старших брата, чувствовал бы себя более уверенно. Но когда Уилл вошел в возраст, отец его почил, вот и пришлось юноше стать учеником засольщика у «набожного Уильяма» Вогана, бакалейщика-пуританина из Лондона, и на образовании был поставлен крест. Тем не менее спустя какое-то время мысли его начали принимать форму, и вскоре его перо уже чиркало по бумаге.

      На это дело у него ушел чуть ли не час. Текст получился выспренний, и пунктуация хромала, зато он был искренним и выражал именно то, что ему хотелось сказать. Уилл подул на бумагу, потом откинулся на стуле и сидел, дожидаясь, когда солнце встанет полностью, а внизу начнется шевеление. Тогда он подошел к Неду и осторожно потряс его за плечо.

      – Я тут написал кое-что.

      – Ну так дай посмотреть. – Нед взял петицию, держа ее в вытянутой руке, и стал читать, моргая сонными глазами.

      Получив множество милостей от Господа, когда оставил он родную страну, а также на пути своем через великие бездны; так же, как в стране сей, где он чужеземец. Теперь же, пред Господом в собрании народа Его, возжелаем смиренно, дабы молитвы наши услышал Бог и обратился к нему. И дабы Господь споспешествовал бедному и недостойному слуге, одаряя его щедротами и милостями, и мог бы он ступать, как сказано в Писании, и всегда устремляться к Богу: любить Его и служить Ему во всех обстоятельствах.

      Закончив читать, Нед кивнул:

      – Отлично изложено.

      – И грамматика хороша?

      – Сойдет.

      – Ну так что, мы согласны? Следует нам раскрыть себя?

      Нед вернул зятю петицию. Весь предыдущий день напролет спорили они об этом деле.

      – Как бы поступил на нашем месте Оливер? – спросил он. – Он не стал бы прятаться на чердаке, можешь быть уверен. Он вышел бы с гордо поднятой головой, а в день Божий принял бы участие в общей службе.

      – Тогда я передам бумагу нашему другу.

      Уилл натянул сапоги.

      Гукинов он застал внизу в гостиной, они готовились идти в дом собраний. Он отдал бумагу Дэниелу вместе со свидетельствами их священников из Лондона, подтверждающими, что они оба пережили откровение.

      Гукин прочитал петицию, хмурясь и кусая губу.

      – Вы понимаете, что я должен быть честен в отношении истинной вашей личности и причины приезда в Америку?

      – Понимаем.

      – Мэри, что скажешь?

      Мнение Мэри склонялось к тому, что уже немного поздновато интересоваться ее мнением. Однако в ней зародилась симпатия к Уиллу – благодаря его спокойной искренности, набожности, тому, с каким расположением говорил он с детьми. Ей не хотелось обескураживать его.

      – Поступайте, как сочтете правильным.

      Вдалеке зазвонил колокол. Гукин сунул бумагу