Остров Сокровищ. Роберт Льюис Стивенсон

тоже, впечатлила история о хождении по доске, это была очень жестокая казнь, которую использовали пираты. Незакреплённую доску клали на нос корабля, один её конец выдавался в море… Осуждённому завязывали глаза и заставляли двигаться по доске навстречу своей смерти… Я не мог даже представить себе, что вскоре судьба сведёт меня с отъявленными негодяями, среди которых, по словам капитана, он и провёл свою жизнь.

      Тот язык, на котором он передавал свои приключения, пугал наших простодушных поселян не меньше, чем те преступления, которые он описывал. Мой отец всегда говорил, что народ вскоре вовсе перестанет посещать нашу таверну и мы разоримся.

      Но, по-моему, присутствие старого моряка было для нас выгодно. Правда, наши посетители порядочно трусили и опасались крутого нрава капитана, но этого хватало ненадолго, и вспоминать страшные истории бывало даже приятно. Это вносило разнообразие и оживление в деревенскую жизнь; нашлись даже молодые люди, которые, восхищаясь нашим постояльцем, прозвали его «старым морским волком» и говорили, что именно такие люди и сделают Англию грозой морей.

      Моего отца волновало другое: капитан проводил у нас неделю за неделей, а затем и месяц за месяцем, данные им деньги давно уже иссякли, а отец не решался настаивать на получении новых. Если же он набирался храбрости и намекал ему об этом, постоялец начинал так громко свистеть носом, что можно было принять этот звук за рёв, и отец быстренько исчезал из комнаты. Он тяжело переживал своё бессилие, и я уверен, что волнения и ужас, которые он чувствовал в эти минуты, сильно повлияли на его здоровье.

      За всё время, что капитан прожил у нас, он не менял своей одежды и только купил несколько пар чулок у разносчика. Когда с его шляпы свалилась пряжка и один из отворотов повис, он оставил его в таком виде, хотя это было очень неудобно, особенно когда дул сильный ветер. Я живо помню его сюртук, который он сам чинил наверху, в своей комнате, и который, наконец, превратился в сплошной ряд заплат. Он никогда не писал и не получал писем, а разговаривал только с посетителями, да и то большей частью после того, как напивался рома. Большой сундук его никогда никто из нас не видел открытым.

      Только раз встретил капитан отпор, и это было во время визита доктора Ливси. Мой отец уже давно страдал чахоткой, от которой впоследствии и умер. Доктор Ливси пришёл навестить своего пациента, закусил остатками обеда, которые предложила ему моя мать, и пошёл в общую комнату выкурить трубку.

      Я пошёл за ним следом, и, помню, мне бросился в глаза контраст между изящным, щеголеватым доктором, с белоснежной пудрой на парике, блестящими чёрными глазами и мягкими, приятными манерами, приобретёнными от постоянного общения с весёлыми простолюдинами – и грузным, мрачным чудовищем – пиратом, который сидел, облокотившись о стол руками, и уже давно угощался ромом. Вдруг капитан – это был он – начал высвистывать свою вечную песню:

      Пятнадцать человек на Сундук мертвеца,

      Йо-хо-хо и бутылка рома!

      Пьянство