Аномальный наследник. Финал. Элиан Тарс

одной стороне.

      Округлив глаза, Воронцов быстро поднялся на ноги.

      – Да… Да, Ваше Высочество, – пробормотал он. Его голос звучал слегка сбивчиво. – Я… Понимаю, зачем вы это делаете, Ваше Высочество, – он старался держать себя в руках, и всё же слова давались ему с трудом. – И поддерживаю. Клянусь. Моя верность принадлежит Российской Империи и Императорскому роду Александритов.

      Он поклонился.

      – Рад слышать, Арнольд Георгиевич, – убрав Ауру, проговорил я мягко и вернулся в кресло. – Я очень рассчитываю на ваши связи и возможности. Прошу вас, начинайте подготовку. Чуть позже Софья Ивановна свяжется с вами.

      Министр иностранных дел вежливо попрощался с нами и покинул кабинет.

      Мы с Соней остались вдвоём.

      – Впечатляет, дорогой, – улыбнулась она. – Сколько раз мне доводилось чувствовать твою Ауру, но до сих пор не могу привыкнуть к её мощи. Однако думаешь, стоит так давить на него?

      – Если среди высокопоставленных чиновников остались люди Канцера, то чем больше подобных встрясок я им устрою, тем быстрее обнаружу их. К тому же теперь Воронцов будет втрое внимательнее, готовя для нас перелёт. Ведь служить Годуновым может не он сам, а кто-нибудь из его замов… Он должен это понимать – мужик умный. Да и вообще, – я хмыкнул, – скоро он и другие будут воспринимать заряд моей Аурой как божественную благодать!

      – Ты, главное, не сделай из них Аурных наркоманов, – хмыкнула Соня. А затем посерьёзнела. – Ну? Кто полетит в Китай? И… Сразу ли полетит?

      Я не стал сдерживать улыбки. Приятно, Форкх меня дери, что моя любимая женщина понимает меня без слов.

      – Что? Неужели не догадалась? – хитро улыбнулась она.

      – Догадалась. Но, наверное, всё-таки наполовину. Да, князю-регенту нужно сидеть в Москве, а не шастать по полям сражений. Но, знаешь, эсбэшникам рода Александрит придётся хорошенько потрудиться. Существует некоторая вероятность, что нам удастся вытянуть две крупные рыбы одним крючком.

* * *

      Через три часа в этот же знаменательный день – пятнадцатого июля, мне сообщили, что Филипп Волков пришёл в себя.

      Я поспешил спуститься в казематы, чтобы навестить друга.

      Согласно моему приказу, его держали в лучшей камере. Она располагалась на первом подвальном этаже Кремлёвских казарм, в правом крыле, которое предназначалось для содержания родовитых заключённых.

      – Ваше Высочество, – поклонившись, поздоровались со мной стражники.

      – Вольно. Как Волков?

      – Смотрит в потолок, ничего больше не делает, – ответил один из охранников.

      Спустя полторы минуты передо мной распахнули дверь камеры. Перешагнув порог, я оказался в тесной прихожей. Держа автоматы наготове, охранники намеревались следовать за мной, но я велел им ждать снаружи.

      – Ваше Высочество, но там не действует жи́ва! А вы даже не вооружены! Что если…

      – Довольно, сержант, – перебил я стражника. – Выполняйте приказ.

      – Есть, – буркнул он.

      Дверь за их спиной