Зенитчик: Зенитчик. Гвардии зенитчик. Возвращенец. Вадим Полищук

ноль пять, взрыватель прежний!

      Корректировщик половинит поправку по дальности.

      – Первое! – командует Шлыков.

      – Огонь! – я дублирую команду взводного.

      Гах! Блямс.

      – Меньше ноль ноль два, взрыватель прежний!

      Корректировщик еще раз половинит поправку для получения узкой вилки.

      – Второе! – командует Шлыков.

      – Огонь!

      Гах! Еще один трассер уходит на правый берег.

      – Прицел прежний! Огонь!

      Гах! Цель взята в узкую вилку, и корректировщик проверяет установки прицела.

      – Прицел прежний! Батареей, темп пять! Огонь!

      Корректировщик получил обеспеченную вилку и торопится использовать ситуацию по максимуму. Гах! Гах! Гах! Блямс. Гах! Стреляем не привычным залпом, а поорудийно.

      – Прицел прежний! Батареей, три снаряда, беглым! Огонь!

      Гах! Гах! Гах! Блямс. Гах! Корректировщик добился накрытия цели. Гах! Гах! Гах! Блямс. Гах! Интересно, а кого или что мы обстреливаем? Взрыватели поставлены без колпачка – значит, пехота или легкая бронетехника. Гах! Гах! Гах! Блямс. Гах!

      – Стой! Прекратить огонь!

      В стрельбе наступает пауза.

      – Матчасть в исходное, – командую я и добавляю: – Отдыхайте пока.

      – Можно закурить, командир?

      – Можно Машку за… а, ладно, курите.

      Курящие в расчете все, кроме меня и заряжающего. До восемнадцати отец держал Сашку в ежовых рукавицах, ни о каком курении и речи не шло. Попав в армию, он к табаку так и не пристрастился. Остальные выбрались на бруствер, сидят, цигарки крутят. Ждем долго, наши курильщики успели пойти на второй круг. От колонны беженцев отделяется фигура в выгоревшей гимнастерке и запыленных сапогах. Пилотки на голове нет, за спиной «сидор». Правая рука висит на перевязи, сквозь бинт проступает пятно крови. Когда он подходит к нам ближе, то я вижу у него в петлицах два треугольника и перекрещенные «мослы».

      – Табачком не угостите?

      Сан Саныч отделяет от своих запасов бумажку нужного размера, отсыпает из кисета табак. Незнакомый сержант-артиллерист присаживается, как и все скручивает «козью ножку», прикуривает от самокрутки Рамиля. С наслаждением делает первую затяжку. Саныч начинает разговор.

      – Оттуда?

      – Оттуда.

      – Ну и как там?

      – А-а…

      Очень содержательный разговор. Между тем все понятно – долго наши не продержатся, скоро настанет и наш черед. Сержант гасит самокрутку о подошву сапога, окурок прячет. Встает, отряхивается, и тут его взгляд падает на наши орудия.

      – А чего вы стволы позадирали?

      – По инструкции положено, чтобы пружины уравновешивающих механизмов не уставали.

      – Какие пружины? Фриц одним снарядом всю батарею выбьет!

      Сержант уходит обратно к дороге. А ведь он прав! Один удачно выпущенный снаряд или мина могут осколками пробить накатники орудий, и все – батарея не боеспособна. Мог бы, между прочим, и сам догадаться,