Человеческое и иное: борьба миров. Владимир Кутырев

философствования, не позволяющая принимать за действительное объяснение социальных процессов ссылку на неизвестно почему образовавшиеся именно такие роли и стереотипы.

      Но «желание – отец мысли». В настоящее время обе трактовки половой структуры общества: «естественная» и «гендерная» существуют параллельно. Первая представляет отношения, связанные с продолжением жизни людей, она опирается на здравый смысл и пока еще превалирующую практику, вторая является выражением тенденции постмодернизма и парасексуализма, которые стимулируются нарастанием искусственности человеческого бытия, его «гибридизации». Ее нельзя объяснить внешним навязыванием, считая неким «теоретическим гербалайфом». Различие социальных ролей мужчин и женщин длится эпохи, равно всей археологической и писаной истории, но именно в ХХ веке оно стало казаться, прежде всего женщинам, ненормальным – изначальной абсолютной ошибкой. Потому что в техногенном мире создание существ резко обесценилось в сравнении с созданием вещей и веществ. Значение рождения, воспитания, обеспечения быта этих многочисленных в каждой семье работников, воинов, детей и стариков, да и все, что связано с природой, телесностью, душой человека умаляется, предстает чем-то второстепенным. Жизнь трансформируется в жизнедеятельность, а потом просто в деятельность. Овнешняется. Функционализируется. Личность трансформируется в актора, а потом просто в агента. Технологизируется. Объективируется. Раньше в центре сознания был Дом, общее бытие семьи, откуда уходили на время, чтобы его защищать или в него что-то принести, добыть. Теперь дом нужен для подготовки к работе и отдыха. Это «тыл» человека, его быт, остановка для ремонта. А многие обходятся без тыла, не укореняясь нигде. Городские кочевники, номады, карьерно-психологические бомжи. Их родина и семья – чековая книжка.

      Оглянувшись с новых, так резко изменившихся позиций, женщины оскорблены «малозначительностью» ролей, которые сыграли в истории. Отсюда попытки ее пересмотра, переписывания, вплоть до «политкорректной» фальсификации Библии. С другой стороны, продолжая исполнять прежние роли они не могут самореализоваться в современных условиях. Семей больших нет, необходимость в труде по воспитанию детей и дому резко сократилась. Складывается амбивалентная ситуация: пол хочется сохранить женский, даже, компенсируя прежнее, видящееся в новом свете как вопиющая несправедливость, положение, возвысить его, а роли исполнять ценностно-мужские. По полу считаться женщиной, по гендеру стать мужчиной, «не хуже его» – руководителем, футболистом, математиком, капиталистом. Язык теряет слова женского рода, образующие его суффиксы и частицы выходят из употребления: работница становится работником, продавцом, учителем, студентка студентом, феминистки хотят, чтобы их называли феминистами. Даже неустранимые природные различия полов воспринимаются болезненно, как результат социально-культурной дискриминации, «сексизма»,