Соучастники. Алексей Михайлович Курбак

ся о запасном выходе. Но почему-то устроил его в пристроенный сбоку бетонный ящик – гигантских размеров гараж. Или бокс, как принято называть такие сооружения у военных. Этих боксов, оставшихся без хозяев, ворот и содержимого, на бывшей базе постепенно разрушалось около сотни. Впрочем, нынешний ее жилец подсчетами не занимался, да и считать не умел.

      Конура – она и есть конура. Именно от собаки, сторожевой овчарки, когда- то охранявшей в компании с часовыми ныне заброшенный склад-базу хранения бронетехники, ему и досталось роскошное жилье. Песий домик был сработан из обрезков толстых, прочных досок. И крыша – настоящая, шиферная. На века… Только пол в заднем углу прогнил, там и образовался запасной выход. Не бывает худа без добра.

      Тайный ход пришлось переделать, и теперь «запаска» выходит как надо – за стоящую торчком позади жилища порядком замшелую бетонную плиту. Там – лаз в ржавой «колючке», высокая крапива и густой кустарник, овражек с ручейком, а дальше – замечательный лесочек. Кому – дебри, кому – раздолье. Все проверено, путь отступления просто отличный.

      Оставшаяся от бывшего владельца вросших в землю хоро́м подстилка здорово смердела, и от нее пришлось избавиться – уволочь в тыл, закидать землей, травой, палой листвой. Туда же выгреб труху с остатками засохших какашек и сгнивших косточек. Все присыпал, а сверху для верности, чтоб не воняло, не раздражало чуткий к посторонним ароматам нос, добавил своего, свеженького. Не пожалел. И регулярно подновлял. Для тех, кто понимает: чужое – гадость и кошмар, а свое – жасмин, лаванда плюс шанель в одном флаконе.

      Себе смастерил шикарное ложе из веточек, сена с листьями, нескольких тряпочек, спертого у Мужика коврика. Старался, не покладая рук. Точнее, все-таки лап, поскольку при всем внешнем сходстве, ловкости и проворстве лапы енота руками не являются. А Кеша был енотом. Взрослым, красивым, сильным свободным зверем. Вопреки расхожему мнению: якобы еноты живут на воле не более трех лет, Кеша разменял пятый год и помирать пока не собирался. И о том, как его зовут, до поры до времени не догадывался. Так назвал его при первой встрече Мужик. Так и звал, когда встречал у своего дома, где ежевечерне оставлял для меньшего брата любимое лакомство – куриное крылышко.

      А тогда произошло такое – не хочется вспоминать. Стыд-позор, право слово! Хищник, охотник, а сам попался, как какой-нибудь зайчонок. Как раз в заячий силок. Петлю. Умело замаскированная подлая стальная паутина затянулась на правой лапе, вздернула… Хорошо, ростом вышел побольше любого зайца – не болтался в петле, подражая декабристам с народовольцами, а стоял на цыпочках. Руку, в смысле лапу, поневоле поднял над головой. Ни дать ни взять, солист-балерун, вышедший поприветствовать публику, да так и застывший, как в детской игре «замри-отомри». Единственно – публики не хватало, птички-бабочки не в счет. Разорвать или растянуть удавку не получалось, и он уже приготовился к последнему средству – отгрызть противную онемевшую конечность. Дороговатая цена, но за жизнь не жалко и ее.

      Зверская фортуна распорядилась иначе. Везет дуракам! Услышав приближающиеся шаги, решил было – мохнатый енотов бог внял молитвам, послал кончину во избавление от мук. И на всякий случай прибег к проверенному поколениями средству, притворился мертвым. А когда почувствовал, как на загривок опустилась жилистая рука, дернулся, но – поздно. Рука держала крепко, потом на пойманной лапе щелкнуло, и пленник шмякнулся наземь. Однако, не веря внезапному счастью, собрался играть роль трупа, пока спаситель не удалится. Не осознал: державшая за шкирку рука успела ощутить и теплоту, и мягкость живой плоти, и бешеное колочение зашедшегося в ужасе сердечка.

      Мужик (а это был он) не стал убивать пушистого красавца, перекусил хитрым швейцарским ножиком коварную ловушку. Подождал, пока спасенный не прекратит прикидываться мертвецом. Но спектакль затянулся, и единственный зритель решил стимулировать процесс, а заодно воздал должное таланту.

      – Да ты, брат, артист! Прямо Смоктуновский… Стало быть, наречем тебя Иннокентием. Ну, держи, Кеша-распотеша!

      И перед носом «покойника» на лесной хвойной скатерти появилось такое!.. Необыкновенный аромат заставил хитреца широко раскрыть глаза. Зверьку, конечно, было невдомек – вышедший на «тихую охоту» мужчина поделился своим припасом, оставив себе хлеб, а ему отдав запеченную с сыром куриную ножку.

      Вскочил, огляделся, цапнул нежданный подарок, и восвояси. Лапа уже слушалась, хотя чувствительность полностью пока не вернулась. Добежал до ручейка, сполоснул угощение, стрескал. После заката по следам разведал, откуда взялся даритель. Так и выяснил – есть километрах в пяти-шести (это по-людски, а по-звериному – совсем рядом) крайний в доживающем век поселке домишко, где обитают двое, Мужик и его кот. Ну, кот – создание несерьезное, а вот его хозяин оказался полезен.

      Почти каждый вечер с наступлением темноты Кеша находил у окраинного забора кое-что интересное. И вкусное. Поначалу просто на фанерке, а потом – в картонной коробке, прижатой той же фанериной, а сверху еще и половинкой кирпича. Ему казалось – Мужик усложняет процедуру, чтоб не выглядело элементарной подачкой. А тот таким образом принимал меры к сохранности крылышка, предназначенного для виртуоза