Наследник, которому по…. Александр Курзанцев

колышутся хмурые верхушки елей, волнами перекатываясь под порывами ветра, словно тёмно-зелёное море.

      К сожалению, в эту идиллию грубо, без какого-либо чувства такта снова влез Иванов.

      – Дрейк! – неприятно царапнувший по нервам голос простолюдина вырвал меня из медитативного состояния, и заставил недовольно полуобернуться.

      Посмотрев на пытающегося нависнуть надо мной парня, грозно упёршего руки в бока, со вздохом спросил, – Ну чего тебе опять, Такаюки-кун?

      – Не называй меня так!

      Я зевнул, вновь повернулся к окну.

      – Дрейк!

      Повернувшись обратно, я чуть поднял бровь, – Да, Такаюки-кун?

      Парень практически зарычал, но, стиснув кулаки, сдержался. Поджав губы, попрожигал меня взглядом с минуту, а затем спросил, как всегда прямо и грубо, – Ты болдар?

      – Ты думаешь, что я болдар? – ответил я вопросом на вопрос.

      – Слухи ходят, – сощурился парень.

      – Ну и пускай себе ходят. Мне-то что.

      – Говорят ты победил болдарку.

      – Говорят, что кур доят.

      – Так это правда?

      Я вздохнул, этот идиотский разговор начинал меня утомлять.

      – Нет, кур не доят, это просто поговорка такая.

      – Я не про кур, что ты победил болдарку! – от закипающего Иванова начал потихоньку идти пар.

      – Ну победил, и что?

      – Значит ты болдар, – убежденно заявил парень.

      – Нет, не болдар, – ответил я спокойно.

      Остальные одноклассники тоже прислушивались к нашему разговору, хоть и делали вид, что он их совсем не интересует. Видимо герой-простолюдин в очередной раз провёл свою просветительскую работу в попытках настроить их против меня.

      – Ты не мог победить с малым даром!

      – Не ори, – поморщился я, – и победил я её не даром, а тайным искусством бесконтактного боя.

      – Такого искусства нет, – недоверчиво произнёс Иванов.

      – Ну нет, так нет, – развел я руками.

      – Опять смеёшся надо мной?

      – Ты видишь на моём лице улыбку? – сощурившись произнёс я.

      С яростным рыком развернувшись, Иванов понёсся от меня прочь. Бедному Такаюки-куну опять не хватило терпения и выдержки. Прищуренным взглядом я проводил его удаляющуюся спину, затем, опустив взгляд ниже, подумал, – «Сказать ему, что у него шнурок развязался?».

      Но тут всё решилось за меня, потому что Иванов на очередном шаге на этот самый шнурок наступил, дернулся и, потеряв равновесие, рухнул вперёд, лбом, с треском и грохотом, впечатавшись в угол парты, после чего замер на полу словно труп.

      Ещё пару секунд я хмуро наблюдал за ним, пытаясь понять, живой он хоть, после такого, но увидев, как грудная клетка продолжает чуть вздыматься, с некоторым облегчением хмыкнул и посмотрел на остальной класс.

      Вот только весь класс, в полной тишине, сидел выпучившись не на Иванова, а на меня.

      Увидев мой взгляд, все тут же спешно поотворачивались, а одна из девушек, даже испуганно ойкнула и прикрылась