Синдром раскрытого сердца. Наталия Экономцева

ни капли.

      Я осторожно поддела чехол ножом и разрезала плотную ткань. Бутылка была такая же, как раньше – слишком легкая, слишком прозрачная. Я поцеловала прохладное стекло и со всей силы хлопнула ее о каменный пол. Тонкие трещины медленно поползли по нему, как кровеносные сосуды, замысловато прорезая каждый миллиметр.

      А дальше все случилось мгновенно. Я даже не успела вдохнуть и выдохнуть. Он сидел за столом в моей крошечной старой кухне. В костюме, небрежно застегнутой белой рубашке, сверкающих ботинках и невообразимых розовых носках. Он щелкнул пальцами и протянул мне запотевший бокал с золотистым вином, по которому бежали вверх крошечные пузырьки.

      Я посмотрела на пол: он был покрыт тончайшими трещинами, которые пронизывали каждый миллиметр. Но теперь они были похожи не на обнаженные сосуды, а на сказочные узоры гор и морей.

      – Ты готова рискнуть, дорогая?

      Покажи мне молнию

      Когда моя девочка просыпается с сияющими волосами цвета морской волны, я знаю, что все будет в порядке. Она выйдет из комнаты в мягких тапочках и пижамке с трогательными мультяшными зайцами на животе, уткнется веснушчатым носом мне в щеку, а потом мы будем вместе пить на кухне какао и читать новости в Интернете. Но если утром ее волосы грязно-серые – пиши пропало. Можно забыть о какао, веснушках и мультяшных героях. Моя девочка будет мрачнее тучи, доведет до истерики учительницу математики, а географ опять уйдет в ботинках не на ту ногу и с дергающимся глазом.

      Она с рождения была не такой, как все.

      В полгода уже умела менять цвет глаз в зависимости от освещения. В год с небольшим научилась за считаные секунды отращивать только что обстриженные ногти на крошечных пальчиках. А в три от души развлекалась тем, что била током всех тех, кто казался не слишком достойным доверия. В пять лет она несколько месяцев разговаривала басом, и когда окрестные эндокринологи сбились с ног в поисках причины такого странного сбоя, она легко перешла на фальцет. В шесть ее любимыми книжками стали истории о русалках, и на досуге девочка научилась отращивать в ванне блестящий чешуйчатый хвост.

      – Редчайшая аномалия нервной системы, – развел руками врач из дорогой частной клиники, мелкими шагами продвигаясь к выходу из нашего дома. – Один, максимум – два случая на миллиард. Боюсь, что достойных доверия исследований не проводилось, а значит, и лекарств тоже нет. Похоже, что в России такое заболевание было зафиксировано всего один раз. Когда я еще учился в институте, мне приходилось слышать о девочке, которая умела запускать молнии.

      – Что потом случилось с этой девочкой? – спросила моя дочка.

      – Кажется, она сожгла два многоквартирных дома и небольшой дачный поселок.

      Доктор надел шляпу и выскользнул за дверь.

      Мы переехали за город и выстроили вокруг дома самый высокий в округе забор, чтобы в солнечные дни наша девочка могла лежать на траве, поочередно окрашивая ногти во все цвета радуги и практикуясь в отращивании