Цена империи. Чистилище. Игорь Черепнев

Как учили! Один кубик! Адреналин в сердце! Смотрю, как от этой процедуры вояка, ученик академика валится в отруб! Ну и х… с ним, мне надо старика дотащить до реанимации! Игла задергалась! Запустила моторчик! Дышит плохонько, но делать искусственное не буду – тут баллончик со смесью… Маску на лицо. Рявкнула на оторопевшего психолога:

      – Женя, б… Сигналь в реанимацию, пусть всё готовят! Остановка сердца! Быстрее!!!

      И еще два слова на русском матерном добавила, чтобы врубил соображалку, наконец! Не стала ждать, пока этот лох полутораметровый очухается, пока в кнопочки пальцем-сосиской тыкать начнёт, несусь к калитке. Хорошо, что не все там тормоза, скорее всего, охрана сообразила, что экстренная ситуация, мы влетаем на Объект и несемся в лифтовую… Только бы успеть!

      Полковников

      Что я ненавижу больше всего? Неожиданности! А сегодня, чувствую, всё поперло, как из мешка! Какого этот поц застрял? Что он там делает? Почему не мчится прыжками на стоянку? Опять с девочками у лифта расшаркивается, петух гамбургский![11] А, вот, идёт! Важный такой, никуда не спешит, а что, ему, цельному психологу, спешить не с руки. Таки поц, как говорят в Одессе, в городе, где я родился и откуда меня призывали. Нет, чашу моего личного терпения он сегодня испил до дна. Овчина занёс кофе по-научному: заваренный в стеклянной пробирке над спиртовкой. Кто бы что ни говорил, а вкуснее напитка не найти! Овчина – старший лейтенант Виталий Аркадьевич Овчинников, он на должности секретарской, секретчик, вообще-то. Но если его вежливо попросить, может шефа и побаловать. Взял чашку и снова подошёл к окну, что-то щемит меня в последнее время. Кофей такой, как я люблю – в меру горчинка, в меру кислинка. Не слишком крепкий, но и не моча буриданова осла[12]. А тут смотрю – калитка открывается. Они там что, так быстро закончили беседу? Вот тут меня и посетило предчувствие чего-то нехорошего. Так и есть! Несется Мариночка, в кресле безвольная тушка академика с кислородной маской на лице, вот это да, никогда я еще так не желал, чтобы девочка наша бежала как можно быстрее! Ясно – они в реанимацию, а если… Нажимаю кнопку на селекторе.

      – Группа переноса! Готовность! Пять минут! Пять я сказал! И ни секундой больше!

      Бросаю всё, несусь в операционный блок. Он с реанимационным совмещен. А тут… Где Шахрай? Где Крашенинников? Где тут все? В блоке один только Лёня Головоножко. Парень-то он толковый, но какой-то сумбурный, нет, точнее, непрушный! Вот! Лёнчик носится между мониторами и рабочими местами, щёлкает тумблерами. Он что, один хочет все три места закрыть? Тоже мне Александр Матросов! Грудью на три амбразуры! Занимаю место выпускающего. Ну, тут я с тремя кнопками управлюсь.

      – Николай Степанович, Миша уехал новую аппаратуру принимать. Там без него никак – приказ Главного. А Валик убежал в медпункт, он съел утром что-то несвежее, с двух нулей не вылезает.

      Нет слов, одни междометия! Михаил Шахрай у нас на двух должностях: старший

11

Это не намек на ориентацию, это цитата!

12

Буриданов осел – парадокс философа Буридана, то есть виртуальный осел, а его моча – это вообще ноль, пустышка. Тут – имеется в виду кофе в виде горячей воды без кофе.