День Космонавтики. Борис Батыршин

месте пораньше. Так что, озираться по сторонам времени не было, да и смотреть особенно не на что – разве что на автомобили в стиле «ретро», стоящие кое-где во дворах, да разъезжающие по узким внутриквартальным проездам. Это были, по большей части, грузовики – мусоровозы и фургоны с надписями «Хлеб», «Молоко», «Мясо». Один раз попался «ЗиЛ» с плоской цистерной, украшенной надписью «Живая рыба», и я даже припомнил, куда он направляется – к магазину «Диета», что на улице Крупской, известной всем обитателям этих мест «стекляшке», на втором этаже которой имеется отдел кулинарии. Помнится, там ещё продавались вкуснейшие фруктовые и сливочные желе в пластиковых стаканчиках.

      Рыбовозка предупредительно бибикнула, я посторонился, пропуская машину мимо себя, и тут в глаза мне бросилась некая странность. На бело-голубой морде, там, где у «ЗиЛа» быть заводскому логотипу, действительно имела место трёхбуквенная аббревиатура – только вот буквы были другие, «ЗиС». И не выдавленные в металле капота – а на хромированном шильдике, замысловато переплетённые, украшенные многолучевой звездой и мелкими буквами «СССР».

      Это, блин, что за новости? Завод имени друга всех детей переименован в честь Лихачёва еще в пятидесятых, и уж на стотрицатом «Зилке» ничего похожего быть не может по определению! Может, личное творчество водилы, тайного поклонника Иосифа Виссарионовича, раздобывшего где-нибудь этот раритет – ну, как в более поздние времена дальнобойщики, особенно из Закавказья, пристраивали портреты генералиссимуса под лобовое стекло? Я недоумённо проводил грузовик взглядом, и тут меня сильно толкнули в спину – так, что я едва не полетел головой вперёд в осевший под апрельским солнцем, покрытый чёрной коркой сугроб. Чтобы удержаться на ногах пришлось, неловко взмахнув руками, пробежаться вперёд. Сумка при этом отлетела в сторону, угодив под стоящий рядом «Москвич».

      – Эй, новенький! В школу торопишься? Отличник, что ли?

      Я обернулся. Шагах в трёх позади стояли двое парней моего примерно возраста. Один – крупный, рыжий, в распахнутом пальто, физиономия вся в весёлых конопушках.

      – Вот, поскользнулся и тебя толкнул! – развёл руками рыжий, не пряча широченной ухмылки – Не хотел, само получилось!

      Второй за его плечом, чернявый, тощий – лыбится, как и его здоровенный приятель.

      Удивительно, но я узнал обоих с первого взгляда. Рыжий – Кулябьев Олег, троечник, самый здоровенный в нашем восьмом «В», с первого дня выбрал меня объектом насмешек и мелких, но неприятных шуточек. Второй, Вовка Черняк, сам по себе особой угрозы не представлял, но умел так поддакнуть своему «патрону», чтобы даже пустяковую подколку сделать особенно обидной. Пока ещё это не переходило в что-то пожёстче – но память подсказывала, что ждать этого недолго.

      Не то, чтобы я был ботаником или маменькиным сынком. Просто… в первой своей школе, где я проучился в первого класса, подобных вещей не происходило. Нет, мальчишки могли ссориться, драться,