Убийца в толпе. Шиллинг на свечи. Дело о похищении Бетти Кейн. Джозефина Тэй

долг до конца. Такие люди, как он, являлись главной опорой законности и порядка. Инспектор знал это как никто другой и отнесся к нему с расположением, хотя тот ничего полезного для дела не сообщил. Он заявил, что не терпит очередей, и, пока еще было светло, читал, потом открылись двери, началась давка, и чтение пришлось прекратить. Затем настала очередь его супруги, которую инспектор видел плачущей и простертой на постели. Она, как и в тот раз, прижимала платочек ко рту и явно рассчитывала, что после каждого вопроса ее будут подбадривать и успокаивать. Ее допрашивали дольше всех, ведь она стояла непосредственно за убитым мужчиной.

      – Следует ли нам понимать вас таким образом, будто, простояв почти два часа в непосредственном соседстве с этим господином, вы тем не менее не запомнили ни его, ни тех, кто с ним разговаривал, если таковые были? – спросил председательствующий.

      – Но я вовсе не все время стояла за ним! Говорю вам, я обратила на него внимание, только когда он упал!

      – Кто же тогда находился между ним и вами?

      – Не помню. По-моему, какой-то мальчик. Или молодой человек.

      – Ну и что с ним сталось потом?

      – Не знаю.

      – Вы заметили, как он отошел от очереди?

      – Нет.

      – Можете его описать?

      – Да. Он был смуглый и… и похож на иностранца.

      – Он был один?

      – Не помню. Кажется, не один. По-моему, он с кем-то говорил.

      – Как могло случиться, что вы так плохо помните то, что произошло всего три дня назад?

      Она ответила, что была в шоке и поэтому все позабыла.

      – Кроме того, – выпрямляясь, добавила она с вызовом; плохо скрытое презрение председательствующего, как видно, прибавило твердости ее слабому позвоночнику, – в очереди обычно никого не замечаешь. И я, и мой муж почти все время читали.

      Тут она разразилась истеричными рыданиями.

      Ее место заняла толстуха, обтянутая лоснящимся шелком, с лоснящимся от мытья мылом лицом. Она, видимо, уже отошла от оцепенения, в котором пребывала при первом опросе среди толпы в момент обнаружения трупа, и теперь с готовностью отвечала на вопросы. Она говорила, а ее красное расплывшееся лицо и маленькие темные глазки-пуговки, казалось, выражали мрачное удовлетворение. Ей нравилась роль свидетельницы, и когда председательствующий, поблагодарив, прервал ее на полуслове, это ее явно разочаровало.

      За ней последовал тихий коротышка, по подробности изложения не уступавший констеблю, но явно дававший всем понять, что он невысокого мнения о коронере. Когда сей долготерпеливый джентльмен позволил себе заметить, что ему прекрасно известно, как в очереди люди обычно стоят по двое в ряду, среди присяжных раздались смешки, а коротышка оскорбился. Поскольку ни он, ни другие три свидетеля из очереди не помнили убитого в лицо и не заметили, как кто-нибудь отлучался, то их слушали невнимательно и долго не держали.

      Швейцар, очень довольный тем, что именно он обладает самой важной информацией,