Операция прикрытия. Эдуард Хруцкий

с вами поедем немедленно.

      – Но я должен эвакуироваться вместе с комендатурой.

      – Эту акцию проведет ваш заместитель.

      – Но…

      – Ах, майор, я бы никогда не стал настаивать ни на чем противозаконном.

      Колецки достал из кармана пакет. Майор прочел бумагу, пожал плечами.

      – Другое дело. Приказ есть приказ.

* * *

      На улице их ждал большой, покрытый маскировочной сеткой «опель-капитан». За рулем сидел солдат в полевой форме с буквами СС в петлицах. Он выскочил из машины и распахнул дверцу. Когда «опель» двинулся, из-за угла вслед за ним выехал грузовик и пристроился сзади.

      Машины подрулили к зданию бывшей ссудной кассы, стоявшему в глубине березового парка. Из дверей, поправляя ремень, выбежал фельдфебель.

      – Все в порядке, Кестер, – сказал майор, – снимайте караул.

      – Распорядитесь, – приказал Колецки, – чтобы солдаты помогли разгрузить машину!

* * *

      В комнате, куда сразу прошел Колецки, находилось пятнадцать человек.

      Лейтенант и четырнадцать солдат.

      – Приветствую вас, Поль. Не будем терять ни минуты. Немедленно переодеться в польскую форму, взять рацию и документы.

      Увидев поляков, комендант схватился за кобуру.

      – Вы слишком нервный, майор, – усмехнулся Колецки, – зовите ваших людей и постройте в коридоре.

      – Кестер!

      Стуча сапогами, прибежал фельдфебель.

      – Вам надо будет помочь кое-что погрузить, положите пока оружие, – сказал Колецки.

      Солдаты построились в коридоре.

      – Пойдемте со мной и вы, майор. Сюда, в эту комнату.

      Последнее, что увидел майор, – польского офицера и сноп огня, огромный и желтый, выбивающийся из автоматного ствола. В коридоре люди в польской форме расстреливали немцев.

      – Скорее в лес, – крикнул Поль.

      …Колецки остановил машину на городской площади, улицы были пусты, только у костела покосился подбитый вездеход. Он закурил. Прислушался к канонаде, достал пистолет, обошел машину и выстрелил шоферу в голову.

      Открыл дверцу, и труп вывалился на мостовую. Колецки сел за руль и развернул машину.

* * *

      Старшина Гусев прощался с заставой. Везде, начиная от свежевыкрашенного зеленой краской дома и кончая посыпанными речным песком дорожками, чувствовалась заботливая рука старшины. Он огляделся. Сопки, поросшие дальневосточной елью, кедрачи у ворот. Медленно шел по двору, привычно фиксируя наметанным глазом мелкие недостатки и упущения.

      – Дежурный! – крикнул Гусев.

      К нему подбежал сержант с красной повязкой на руке.

      – Слушаю вас, товарищ старшина.

      – Почему пустые бочки от солярки не убраны?

      – Не успели.

      – Надо успевать, служба короткая, а дел много.

      – Слушаю. – Дежурный повернулся и пошел выполнять приказание, думая о том, что старшина остается старшиной даже в день отъезда с заставы.

      Гусев отправился на конюшню. Высокий, туго затянутый ремнем, не старшина, а картинка из строевого устава.

      В тридцать шестом на плацу вручили ему петлицы с одним треугольником,