Призрак Оперы. Тайна Желтой комнаты. Гастон Леру

Призрака есть ложа?!

      При сообщении о том, что Призрак имеет собственную ложу, девушки не смогли сдержать возгласов удивления, смешанного с мрачным восторгом.

      – О господи, рассказывай… рассказывай!

      – Тише! – приказала Мэг. – Это ложа бельэтажа номер пять. Вам отлично известно: она первая слева от авансцены.

      – Не может быть!

      – Говорю же вам. Эту ложу обслуживает моя мама. Но поклянитесь никому об этом не рассказывать.

      – Конечно! Давай дальше!

      – Так вот… Это ложа Призрака… Уже больше месяца туда никто не заходил, кроме Призрака; естественно, и администрация получила указание никогда не сдавать ее…

      – Это правда, что туда приходит Призрак?

      – Ну да…

      – То есть видели, что туда кто-то заходит?

      – Да нет же! Туда приходит Призрак, и там никого нет!

      Девушки переглянулись. Если Призрак приходил в ложу, то его можно было увидеть, потому что у него черный фрак и череп вместо головы. Они сказали об этом Мэг, но та с горячностью возразила:

      – Как вы не поймете? Призрака не видно, и у него нет ни фрака, ни головы! Все, что рассказывают о черепе или об огненной голове, – это болтовня! У него нет ничего подобного… Его можно только слышать, когда он в ложе. Мама ни разу его не видела, но зато слышала. Она хорошо это знает, ведь она сама ему приносит программку!

      – Малышка Жири, да ты просто смеешься над нами, – сочла своим долгом вмешаться Сорелли.

      Тогда малышка Жири расплакалась:

      – Лучше бы я не болтала… Если бы только мама знала!.. Но все-таки Жозеф Бюкэ зря занимается делами, которые его не касаются. Это принесет ему несчастье. Мама еще вчера это говорила.

      В этот момент послышались грузные торопливые шаги в коридоре и чей-то запыхавшийся голос прокричал:

      – Сесиль! Сесиль! Ты там?

      – Это голос матушки, – прошептала Жамм. – Что случилось?

      Она открыла дверь. В комнату влетела представительная дама, сложением напоминавшая гренадера из Померании, и со стоном рухнула в кресло. Ее глаза дико вращались, и лицо приобрело оттенок терракоты.

      – Какое несчастье! – проговорила она. – Какое несчастье!

      – Что? Что такое?

      – Жозеф Бюкэ…

      – Ну и что – Жозеф Бюкэ?

      – Жозеф Бюкэ мертв!

      В гримерной раздались недоверчивые восклицания и испуганные просьбы рассказать о случившемся.

      – Да, его только что нашли повешенным на третьем подземном этаже. Но самое ужасное… – продолжала срывающимся голосом почтенная дама, – самое ужасное в том, что рабочие сцены, которые нашли тело, утверждают, будто слышали возле мертвеца какой-то шум, напоминающий заупокойное пение.

      – Это Призрак! – вырвалось у младшей Жири, которая тут же прижала ко рту сжатые кулачки и пролепетала: – Нет-нет! Я ничего не говорила!.. Я ничего не говорила!

      А вокруг нее подруги в ужасе повторяли шепотом:

      – Точно! Это Призрак!..

      Сорелли побледнела.

      – Я не смогу произнести