Маленькая Снегурочка для больших лесников. Майя Линн

вать. Бабка наша, колдунья, такой подарок нам перед смертью сделала. Вот и пользуемся. Мы люди простые, не гордые, чего отказываться от добра, что само в руки идет?

      – Говори уже, что ты там выдумал, – устраиваясь поудобнее на теплой печи, говорю я.

      – Снегурочку хочу! – выдает он то, о чем я и подумать не мог. – Темненькую! С алыми губками, в красном кафтане, и трусики чтоб красные!

      – Ты что, бык? – хмыкаю, не сдержавшись. – Чего это тебя на красное потянуло?

      – Сам ты бык! Меня на женщину потянуло, увалень ты этакий! Устал я натирать своего богатыря! Негоже мужику самому дрын свой истязать. А всё из-за тебя! Вот кто тебя просил прогонять Дуньку? Нормальная же баба была! Давала, когда попросим, не ломалась, да еще и харчи готовила, избу в порядке держала, что еще надо? – заводит он свою любимую шарманку. – Ну прогнал, еще ладно, зачем же было так ее обижать? Нам же теперь из-за тебя бабы не светит!

      Ну да, погорячился чутка. Не подумал, что эта девка братцу своему нажалуется, а тот всё же не последний человек в княжестве.

      – Ладно, загадывай, – великодушно разрешаю я. – Только не тощую! И волосы чтоб длинные. Что темненькая, так и быть, хотя я лично светленьких предпочитаю, у них между ножек всё такое розовенькое, мясистое… – размечтался я, тут же чувствуя, как набухает дубинка между ног. Все проблемы из-за нее! Чего уж таить, сам уже извелся без женского тела рядом.

      – Надоели мне твои светленькие, разнообразие должно быть в жизни, Яр, – цокает брат языком.

      – Разнообразие так разнообразие, давай скорее, я уже хочу эту твою Снегурку, – выдаю свое нетерпение, и Савелий наконец разжигает костер прямо посередине комнаты и начинает читать заклинание, описывая, что именно он хочет.

      «Не дуру, как Дуньку, но и не заумную, как Светогора, черноволосую, но не с темной кожей, похожую на Белоснежку Снегурочку, с мягким сладким местечком между ног, зажигалочку, чтоб давала охотно, но и не шлюху…» – и так далее и тому подобное. Казалось, пожелания Савы всё лились и лились нескончаемым потоком. Я даже не знал, что можно думать о таких деталях, мечтая о женщине. Да и глядя на моего бугая брата, и не подумаешь, что он о подобных вещах мечтает. Что касается меня, скажу так. В женщине есть только одна ценность, и она у нее между ног расположена.

      Так что зря брат распинается, описывая в красках девицу. Дырка как дырка, зачем так заморачиваться? Хотя… Надо и свое слово веское сказать.

      С этими мыслями ловко спрыгиваю с печи, с шумом приземляясь на ноги, топаю к брату, рукой его останавливая.

      – Ты сейчас назагадываешь, что чудо-юдо заморское к нам явится! – предостерегаю его от беды. – Давай лучше я…

      – В прошлый раз ты загадывал, теперь я хочу! – не сдается он, упорно не подпуская меня к костру, который вспыхивает в ответ на наши слова ярким пламенем. Он же как живой, каждое слово впитывает, всё слышит, всё запоминает.

      – А я что, не хочу, что ли? Но у меня другие требования. Послушную надо, но чтобы могла слово сказать поперек порой, дабы не скучно было. Чтоб побалакать с ней можно было, но молчала, когда не треба говорить и помолчать охота. Понимающая…

      – Ты себе бабу ищешь или кота-говоруна? – ворчит недовольно Сава, снова глядя на костер. – Грудь – чтобы не маленькая. Чтоб было за что подержаться. Попка – как наливные яблоки. От улыбки чтобы настроение поднималось. Не боязливая! – продолжает он, будто я своего слова и не говорил.

      Встаю, скрестив руки.

      – Не бывает таких баб! – со знанием дела заявляю, решив его уесть. – Давай возьмем девственницу и под себя воспитаем.

      – Нет! Не хочу я целку, вот еще с ней возиться! Надо бабу опытную, чтобы не верещала как резаная, увидев нас. А то бывает всякое.

      – Бывало дело, – крякаю я, вспоминая вопли чинных барышень, завидевших, как мы дрова в лесу рубим.

      – То-то же, я лучше знаю. – Снова начинает загибать пальцы: – Чтобы слушалась. Что сказали, то и сделает. Чтобы петь умела. Вдруг захотим отдохнуть после утех постельных. Да и чтобы не брезговала готовить…

      Тут я уже сгибаюсь пополам, уткнувшись ладонями в колени. Чуть не до слез смеюсь. До того потешно мой брат придумывает такое чудо, какого нет на свете. Где ж такую кралю сыскать, которая умеет всё, что он назвал? Не бывает такого, даже в тридесятом царстве, в тридевятом государстве.

      – Ты лучше жар-птицу закажи и скатерть-самобранку, а баб найдем вон в лесу, когда по ягоды и грибы пойдут, – устав его слушать, выдвигаю разумное, на мой взгляд, предложение.

      – Мне до позднего лета ждать предлагаешь? Не сбивай меня! Так, ничего не забыл? – чешет голову и густую бороду. – И главное – чтобы она нас обоих хотела так, что невмоготу. Сразу ноги раздвигала при виде меня.

      – И меня! – зачем-то добавляю, испугавшись, что чудо-костер исполнит его желания, а мои не учтет.

      Костер вспыхивает рыжими всполохами, освещая наши лица и искрясь сильнее. Горница начинает плыть, как всегда бывает, когда творится колдовство. Язычки пламени переплетаются как живые. Шепчут что-то, приговаривают. Всегда меня чуть