Дорога уходит в даль… В рассветный час. Весна (сборник). Александра Бруштейн

у меня здесь в госпитале как практикант… Сделайте правильное дело: вышлите его в такой город, где есть медицинский факультет…

      – То есть как это? – растерянно говорит фон Литтен. – В Петербург? В Москву?

      – О нет, зачем! Можно скромнее… В Казань, например… Или в Харьков…

      Фон Литтен сосредоточенно думает:

      – Что ж, это мысль… Не обещаю, ничего не обещаю, – предостерегающе поднимает он руку, – но подумаю.

      – До свидания! – говорит папа.

      – Честь имею кланяться! – отчеканивает полковник фон Литтен.

      Глава семнадцатая

      Древницкий

      Дни идут, они даже бегут быстро, вприпрыжку; как шаловливые дети, Анна Борисовна ходит в тюрьму на свидания, носит туда передачи. В передачах деятельное участие принимают Юзефа и мама – жарят котлеты, пекут булки. Скоро, вероятно, судьба Павла Григорьевича решится и они с Анной Борисовной уедут из нашего города. Об этом я думаю с грустью.

      К Юльке я хожу через день. Отца мальчика-«полковника» выпустили из тюрьмы, он уже работает. А про Вацека ничего не известно, и Юлька очень горюет.

      – Я Вацека так люблю, так люблю… – тихонько и жалобно говорит Юлька. – Ну, вот почти так сильно, как тебя, Саша!

      Мне радостно слышать эти слова. Еще три месяца тому назад мы с Юлькой по этому случаю обнялись бы, поцеловались, может быть, даже заплакали! Но, ох, сколько мы пережили за эти три месяца! Как мы повзрослели… Я протягиваю руку и крепко пожимаю Юлькину.

      – Ого! – замечаю я. – У тебя руки крепкие стали…

      Юлька вообще очень поправилась. Она уже не лежит, а чаще сидит на своем одеяле. Почти совершенно пропали опухоли-браслеты на ее руках и ногах. Сами ноги хотя все еще не ходят, но уже не похожи на серые, размоченные макароны, в них появилась какая-то жизнь. Юлька уже слегка шевелит ими. Папа уверяет, что Юлька скоро начнет ходить.

      Еще одна перемена появилась в Юльке, перемена, связанная, вероятно, с влиянием на нее Степана Антоновича: она стала смелее. Степан Антонович очень любит Юльку, а уж как она любит его! Когда он иногда на минуточку прибегает к ней на берег реки, Юлька вся светится радостью.

      – Таточку! – говорит она. – Татусю! – и крепко обнимает его за шею.

      Вероятно, от общения со Степаном Антоновичем Юлька стала гораздо лучше говорить по-русски – и правильнее, и слов у нее стало больше. Например, как-то, говоря о Павле Григорьевиче, Юлька очень четко выговорила по-русски:

      – Он спра-вед-ливый человек!

      Теперь у нас с Юлькой появилась новая игра: афиши. Юлька собирает афиши. У входа в ресторан каждый день наклеивают новые афиши, и вечером Степан Антонович приносит их Юльке. Бывает так, что расклейщик и утром дает Степану Антоновичу одну лишнюю афишу для Юльки. По этим афишам я учу Юльку читать. Юлька старательно прочитывает заглавие пьесы, сперва просто складывая буквы в слоги и слоги – в слова. Потом она начинает разбирать