Господин барон. Михаил Дулепа

сомневался, поэтому, пожевав губами, осторожно согласился:

      – Может быть, и не везде. Но по традициям нашей страны, вы должны иметь именно такой документ.

      Я бросил «подорожную» на стол и снова закрыл глаза рукой.

      Итак – я барон? Если этот «псих» не псих, а тот «жулик» не жулик, то да, я – барон. Следовательно, мне принадлежит замок в каких-то диких дебрях немытой Европы, наполненных чудиками в странных штанах с гульфиками, расхаживающих друг перед другом в шляпах, покрытых серебряными образками.

      Замок – это хорошо! Это просто замечательно, это вам не ипотечная однушка, в которой я обитаю после развода. Замок, море, живописный город… Чертов старик знал, чем соблазнять. Продать замок, вернуться сюда… или не возвращаться, забрать девчонок и поселиться где-нибудь… или не продавать, а жить прямо там?

      Старик сидел тихо и, кажется, даже дышал через раз.

      – Еще один вопрос.

      – Слушаю, господин барон?

      – Что это за наряд?

      Старик оглядел себя, с нескрываемой гордостью одернул бархатную жилетку с кожаной подкладкой и ответил:

      – Это, господин барон, наша национальная одежда! Надеюсь, вам она понравится!

      Нет, продать и как можно быстрее бежать из тех мест!

      «Неожиданный результат референдума одной из областей Средне-Вендской федеральной земли привел к резкому росту национального самосознания. Обозреватели с удивлением отмечают возникновение подобных тенденций и в окружающих областях…»

«Nuheter Politiken Zeitung».

      – Так, значит, ты у нас бла-ародный, едрышкино полено? Вот чуял я в тебе какую-то чуждость трудовому человеку, подозревал! Не зря ты руки в туалете моешь каждый раз, не зря! Это благородное нутро себя показывает!

      – Митрич, перестань. Руки я мою, потому что отец врач.

      – Отец – уважаемый человек, врач! Мать и вовсе – учительница! А сынок кто? Тьфу, баронишко оказался!

      – Ты что, как Олечка, у двери подслушивал?

      Начальник, влетевший в мой кабинет сразу после ухода фон Шнитце, посмотрел отеческим взглядом, потом снисходительно покачал головой.

      – Николаич, ты хоть бы головой думал. Ну ладно, она молодая, глупенькая. – Из-за двери послышалось жутковатое рычание, и Митрич специально повысил голос: – И вообще – жен-щи-на! Но я-то человек опытный, я ж с детства на стройке! Мне все понятно: и как розетки стоят, и как вентиляция проложена, и куда к стене стакан лучше прижать…

      – Значит, я всегда под колпаком?

      – А як же! Ты давай, признавайся, откуда у тебя замок в Европе? Ну нельзя в нашей конторе столько украсть!

      – Это ты зря, я тут кое-что… черт! Забей, короче, это еще тех времен подарочек, когда Шеф был строен и кудряв.

      – Ништо до революции? Ой-е! Чего старик от тебя хочет-то?

      – Чтобы я милостиво обозрел владения где-то в заднице мира. И поучаствовал в тамошней политической жизни.

      – Ну так вали отсюда!

      Я мрачно на него