Сююмбика. Ольга Иванова

для того, чтобы бояться правды. Повелитель поступает с вами несправедливо, но, унижая вас, он унижает не просто женщину по имени Сююмбика. В вашем лице он пренебрегает дочерью ногайского беклярибека и казанской ханум! Можем ли мы, преданные Казанской Земле потомки знатнейших родов, спокойно смотреть на это?

      Сююмбика вскинула удивлённые глаза, ей казалось, что всё, что она сейчас слышит от Гаухаршад, снится ей в странном сне. Ни сама ханика, ни придворные, о которых она говорила сейчас, целый год ничего не делали для того, чтобы встать на защиту поставленной в столь недостойное положение ногайской княжны. Более того, они охотно приветствовали любимую наложницу повелителя и преподносили ей богатые дары, изначально предназначенные ей – законной ханум. А Гаухаршад, казалось, не замечала изумления Сююмбики, она сощурила и без того узкие щели припухших глаз и понизила голос:

      – Хан Джан-Али перешёл границы терпения народа казанского. Он слушает неверных и отправляет наших воинов на погибель ради урусов. Кому это выгодно? Рассудите сами, госпожа: Москва сейчас слаба, государь – малое дитя, княгиня Елена утопает в разврате, их диван не может поделить власть меж собой. Думаем, скоро наступит наилучший момент, чтобы сбросить с себя тягостное ярмо. Но наш хан нерешителен, страх потерять власть удерживает его в вечном поклоне гяурам. Кому нужен такой повелитель?

      При последних словах ханики Сююмбика невольно вскрикнула, ей показалось, что она разгадала потаённый смысл сказанного.

      – Неужели вы задумали лишить его трона и… жизни?!

      – Что вы, госпожа моя, разве возьмём такой грех на душу? Как вы могли такое предположить?! – возмущённо всплеснула руками Гаухаршад. – Кто осмелится поднять руку на потомка ханов Великой Орды? А власти его лишат, вышлют назад в Касимов, и тогда сеид подумает, как расторгнуть ваш брак с недостойным мужем! Но нам нужно заручиться поддержкой, ведь вы с нами, ханум? Встаньте в наш ряд, напишете об этом вашему отцу – беклярибеку Юсуфу.

      Сююмбику била нервная дрожь, она накинула на плечи шёлковую шаль.

      – Как это возможно, не пойдём ли мы против воли Аллаха?

      – Вы хотите сказать против предначертанного Аллахом? – хитро улыбнулась Гаухаршад.

      – Откуда вы знаете, госпожа? – удивилась Сююмбика.

      – Нам рассказал эту историю несчастный старик, который томится в зиндане за то, что не сумел солгать хану.

      – Может ли Всемогущий Аллах желать того же, что и вы? – по-прежнему вся дрожа, прошептала Сююмбика. На ум внезапно пришли прочитанные ею где-то строки: «Коли назначена судьба, её никто не обойдёт, и не помогут ни борьба, ни боль терпения, ни стон».

      Сквозь затуманенное сознание пробился требовательный голос Гаухаршад:

      – Я жду вашего ответа, ханум!

      Ханике требовалось непременно добиться участия ногайки в их заговоре, тогда Юсуф, поддерживающий их только на словах, захочет принять активное участие в свержении русского ставленника и пришлёт воинов для защиты