Курьез с видом на собаку. Откуда в поэме Блока «12» Христос. Екатерина Константиновна Гликен

ию. Ура, стало быть, товарищи? В самом деле, социалистические ценности в некотором смысле сродни христианским, одно усиливает другое. Об этом говорит нам и Достоевский в «Братьях Карамазовых», так почему бы и нет? Вот, что замечает Федор Михайлович: «Мы… собственно этих всех социалистов – анархистов, безбожников и революционеров – не очень-то и опасаемся; мы за ними следим, и ходы их нам известны. Но есть из них, хотя и немного, несколько особенных людей: это в Бога верующие и христиане, а в то же время и социалисты. Вот этих-то мы больше всех опасаемся, это страшный народ! Социалист-христианин страшнее социалиста-безбожника».

      При таком раскладе, что и лучше может быть, как не Христос во главе отряда Двенадцати. Но на самом деле, думаю, никого рассуждение о том, что Христос ведет революцию не удовлетворяет.

      Есть и другая теория. Будто бы Христос не ведет за собой, а убегает от Двенадцати, похожую точку зрения высказывал Максимилиан Волошин. И почему бы нам не довериться брату-символисту? Кто, как не Волошин, мог лучше понять Александра Блока?

      И все же, ну, даже само представление о том, чтобы Христос бегал прятался в пелене снега по закоулкам… Ну… При том, что Двенадцать не видят, кто идет впереди них, стреляют наугад:

      – Кто там машет красным флагом?

      – Приглядись-ка, эка тьма!

      – Кто там ходит беглым шагом,

      Хоронясь за все дома?

      – Все равно, тебя добуду,

      Лучше сдайся мне живьем!

      – Эй, товарищ, будет худо,

      Выходи, стрелять начнем!

      Трах-тах-тах! – И только эхо

      Откликается в домах…

      То есть, хотя некоторые и выводят, будто Двенадцать хотят убить Христа (то есть символ старой России, на корню изничтожить надоевший мир), то как-то неубедительно. У них нет цели – убить Христа, они стреляют наобум, не зная, кто перед ними.

      Общая ситуация такова, что никто на данный момент точно не знает, откуда взялся в поэме Христос и зачем.

      Может, сам Блок подскажет?

      А вот, что отвечает Александр Александрович на критику поэмы Гумилевым: «…мне тоже не нравится конец “Двенадцати”. Но он цельный, не приклеенный. Он с поэмой одно целое. Помню, когда я кончил, я задумался: почему же Христос? И тогда же записал у себя: “к сожалению, Христос. К сожалению, именно Христос