Нашествие 1812. Екатерина Глаголева

жёлтый дом

      У нас здесь есть.

      В чахотке честь,

      А с брюхом лесть —

      Как на Неве,

      Так и в Москве.

      Мужей в рогах,

      Девиц в родах,

      Мужчин в чепцах,

      А баб в портках

      Найдёшь у вас,

      Как и у нас,

      Не пяля глаз.

      У вас «авось»

      России ось

      Крути́т, верти́т,

      А кучер спит.

      Глубоко посаженные глаза под надвинутыми на них бровями и слегка выступавшая вперед нижняя челюсть придавали молодому поэту диковатый вид; не различая по близорукости чужих лиц, он вынужден был вслушиваться в голоса, чтобы отвечать впопад. Зато когда говорил сам, его физиономия оживлялась и становилась даже привлекательной. Уже несколько дней девятнадцатилетний князь Петр официально носил звание жениха: его свадьба с княжной Верой Гагариной была назначена на восемнадцатое октября.

      Невеста с матерью находились сейчас в одной из соседних комнат: Вера беседовала с сестрами Волковыми, а Прасковья Юрьевна в пышном шелковом платье décolletée сидела в креслах, обмахиваясь веером, посреди кружка из обступивших ее кавалеров. Ощупав цепкими серыми глазками ее туалет и отметив про себя, что даме под пятьдесят не следовало бы так оголяться, Екатерина Владимировна Апраксина улыбнулась ей одними губами и прошла к другим гостям. Она была гораздо моложе Прасковьи Юрьевны, одета с бо́льшим вкусом, не менее родовита, чем она, к тому же кавалерственная дама, однако в присутствии бывшей княгини Гагариной, носившей теперь фамилию Кологривова, неизменно испытывала ревнивое чувство обойденной соперницы.

      Даже не являясь в свете (что было редкостью), Прасковья Юрьевна продолжала в нём царить: ни одно собрание не обходилось без рассказов о ее новых похождениях, тягаться с нею было невозможно. Ее первый муж Федор Гагарин, страстно ею любимый, погиб в Варшаве во время бунта 1794 года; сама она, будучи беременной, оказалась тогда с двумя маленькими сыновьями в руках мятежников и родила дочь Софью в узилище. Княгиня долго горевала о муже, носила в серьге землю с его могилы, но затем с такою же страстью окунулась в водоворот самых разных развлечений. Балы, праздники, романы… Князь Иван Долгорукий прославлял «Парашу» в стихах. Разменяв пятый десяток, озорная княгиня поднялась под облака – забралась вместе с подругой, Александрой Турчаниновой, в корзину воздушного шара, который привез француз Гарнерен, и благополучно приземлилась в Остафьево – имении Вяземских. Соперник Долгорукого, Николай Карамзин, предлагавший Гагариной руку и сердце, тоже был ею отвергнут и женился на единокровной сестре юного Петруши Вяземского, Екатерине Колывановой, а по смерти князя Андрея Ивановича сделался его опекуном. Княгиня же предпочла известному поэту отставного кавалергардского полковника Петра Александровича Кологривова, человека недалекого и ничем не примечательного, зато доброго, щедрого, богатого и хорошего хозяина. О детях своей супруги полковник заботился, как о родных: обоих сыновей