Троянский кот. Далия Трускиновская

его – и швырнуть ему всю горсть прямо в гнусную харю. Честное серебро его обжигает – вот почему у него рожа вся в мелких дырках. Вот только выследить черта трудновато, – боцман вздохнул. – Но если поможет Стелла Марис, если закроет черту дорогу белым крестом…

      – Как это, дядюшка Сарво?

      – Сам я ни разу белый крест не видел, врать не стану, а знающие люди говорили – вдруг возникает непонятно откуда и висит в воздухе. Иногда из того, что Стелле Марис под руку подвернется. Ансен говорил, что ему покойный капитан Ярхундер рассказывал, что будто бы однажды на юге его дед видел, как в таверне взлетели со стола белые тарелки и составили в воздухе крест.

      Георг вполуха слушал давно известную ему историю и думал, где среди ночи раздобыть длинную доску. В том, что Ганс преспокойно пройдет по ней двенадцать футов над улицей, в потемках, на высоте третьего этажа, он даже не сомневался.

      Время было такое, что уже ходит по улицам ночной дозор, а морякам с ним лучше не встречаться – вражда застарелая, закаменевшая, уже за пределами разума, не говоря о милосердии. То есть, встречаться можно – если бойцов хотя бы поровну. Но в дозоре обычно четыре человека, а моряков на сей раз всего трое.

      Дозорных услышали издали – магистрат распорядился одевать их в нагрудные доспехи и выдавать алебарды с колечками. Эти колечки, надетые ниже лезвия, производят звон, от которого злоумышленники убегают. Таким манером и преступление предотвращается, и стражи порядка остаются целы.

      Моряки притаились за каменной скамьей у входа в булочную лавку. Скамья была такая, что и слона бы выдержала, да еще украшенная столбом с каменным кругом, а в круге – чего только нет! Даже слепой, подойдя и ощупав резьбу, понял бы, что заведение принадлежит старому роду, знак этого – двойной крест, что в заведении пользуются скалкой, что предки хозяина – из Хазельнута, знак этого – шесть орехов в овале. Кроме того, в круге было Божье древо – очень сильный оберег от нечистой силы, и для той же нужды служили страшные каменные рожи – одна сбоку на стене, а две по углам кровли.

      Дозор прошел – можно было вылезать.

      – А, может, обойдемся без доски? – спросил боцман. – Ганс, ты ведь сможешь встать на плечи к господину Брюсу и ухватиться за фронтон?

      – Сперва посмотрим, далеко ли окошко от фронтона, – сказал Георг. – А то поедет под ним черепица – и все это плохо кончится.

      Площадь перед богадельней была кое-как освещена – горел фонарь на Конском амбаре, другой фонарь был у сторожа, что спал в нише, устроенной в стене Куропаткиного амбара. Можно было пересечь площадь, не рискуя свалиться в фонтан.

      Каменные скамьи у дверей богадельни тоже имели при себе столбы с кругами. Только резьба на кругах была сравнительно новая и очень мудреная: там и малый герб Гердена имелся, с крепостной башней, львом и грифоном, и фамильные знаки арматоров, давших деньги на богадельню, и посередке – силуэт Стеллы Марис, Звезды морей, как полагается, с расходящимися лучами.

      За столбами