Испытание. Трейси Вульф

дралась упорно. Мэйси приносит ей бутылку с кровью из ближайшего холодильника, и она, благодарно кивнув, пьет. Похоже, то, что осталось от ее сил, ушло на помощь целителю, который занимался ногой Флинта.

      Я смотрю на Флинта, сидящего на койке в углу, положив то, что осталось от его ноги, на подушку, вижу боль на его лице вместо обычной дурашливой улыбки, и у меня разбивается сердце. Он кажется таким маленьким, плечи ссутулились от боли и горя. Усилием воли я заставляю себя стоять прямо, а еще за талию меня обнимает Хадсон, как будто понимает, что без его поддержки я упаду. Его попытки меня утешить должны были бы приободрить меня, если бы в этот момент он не дрожал так же сильно, как и я сама.

      Повисает напряженное молчание, затем Джексон прочищает горло и резко говорит:

      – Нам надо поговорить о Луке. У нас мало времени.

      – О Луке? – спрашивает Мэриз, и в ее хриплом голосе слышится печаль. – Он погиб?

      – Да, погиб, – отвечает Флинт, и его голос так же безжизнен, как и его глаза.

      – Мы доставили его тело сюда, в Кэтмир, – добавляет Мекай.

      – Это правильно. Нельзя было оставлять его на том богом забытом острове. – Мэриз пытается сказать что-то еще, но у нее срывается голос. Она откашливается и начинает снова: – Но вы правы. Времени у нас мало.

      – Времени для чего? – спрашиваю я и смотрю на Байрона, который достает из кармана свой телефон.

      – Мы должны сообщить родителям Луки, – отвечает он, прокручивая записную книжку своего телефона. – Его надо похоронить в течение двадцати четырех часов.

      – В течение двадцати четырех часов? – повторяю я. – По-моему, это очень скоро.

      – Да, очень, – соглашается Мекай. – Но, если за это время он не будет погребен в их фамильной крипте, его тело распадется.

      От жестокости этого ответа – от жестокости этого мира – у меня перехватывает дыхание.

      Разумеется, в конце концов мы все обращаемся в прах, но как ужасно, что это должно произойти так быстро. Возможно, даже до того, как родители Луки смогут добраться сюда, чтобы увидеть его. И уж точно до того, как мы сможем по-настоящему осознать, что его больше нет.

      До того, как мы по-настоящему попрощаемся с ним.

      – Байрон прав, – тихо произносит Мэйси. – Родители Луки заслуживают, чтобы им дали возможность попрощаться с ним.

      – Конечно, они этого заслуживают. Но мы не можем дать им такую возможность, – говорит Хадсон таким тоном, что следующее за его словами молчание походит на пульсирующую рану.

      Похоже, никто не знает, что на это сказать, так что все мы просто смотрим на него. Может, я его не расслышала? – думаю я, и, судя по растерянности на лицах остальных, они думают о том же.

      – Мы должны им сообщить, – говорит Джексон тоном, не терпящим возражений.

      – Что ты имеешь в виду? – спрашивает Мэйси, говоря одновременно с Джексоном. Спрашивает не сердито, а просто с тревогой.

      – Им нужно время, чтобы перевезти его в их фамильную крипту, – говорит Байрон, но он перестал искать