Море играет со смертью. Влада Астафьева

вокруг на триста шестьдесят градусов.

      – Может, я тебя сердцем чувствую?

      – Только если как надвигающуюся беду! – рассмеялась Полина. – Но я рада тебя видеть, правда. Отлично выглядишь.

      Она все и всегда умудрялась говорить искренне и естественно, и это звучало правдой. Но Борис прекрасно знал, что ее слова могут оказаться и ложью – шансы пятьдесят на пятьдесят. Полина была действительно хорошим психологом, и дар ее работал в разных направлениях. Она могла как понять людей, так и внушить им то, что они хотели услышать.

      Раньше это выводило Бориса из себя, превращая любой разговор с ней в прогулку по минному полю. Теперь же переродилось в теплые, немного грустные воспоминания о том, что уже не повторится.

      – Избавилась от воинственного деда? – полюбопытствовал Борис. Хотелось подойти ближе, сесть рядом или хотя бы поцеловать в щеку. Но он слишком хорошо помнил, что теперь стоит между ними. Борис остался у входа в беседку, и дождь по-прежнему барабанил по черному зонту.

      – Он не воинственный дед, – покачала головой Полина. – Федор Михайлович потерял слишком многих слишком быстро, от такого невозможно просто отмахнуться.

      – Извини, туповато прозвучало…

      – Не извиняйся, я прекрасно знаю, что ты на самом деле все понимаешь. Для его семьи эта поездка должна была стать большим событием: три поколения вместе. Он с женой, его сын с женой и два внука.

      – А один из внуков умер?

      – Не только это. Умер внук и умер сын, а второй внук и невестка в реанимации. Выживут или нет – пока непонятно.

      – Да уж… – Борис не знал, что еще можно сказать. Слова всегда оставались вотчиной Полины.

      – Не пострадали только Федор Михайлович и его жена, потому что их поселили в другой корпус, – продолжила Полина.

      – И что теперь? Он считает, что руководство отеля виновато… в чем? Что не эвакуировало весь первый корпус с началом грозы?

      – В том, что вообще использовало его. Федор Михайлович считает, что первый корпус был аварийным и руководство об этом прекрасно знало.

      – Очередная теория заговора… Как ты там говорила? Способ справиться с потерей?

      – Именно так. У каждого свой. Как ты держишься вообще? Страшно ведь там?

      – Да, – вздохнул Борис. – Но ведь и на твоей стороне страшно?

      – Иначе и быть не могло.

      Когда-то такие разговоры были для них нормой – и даже спасением. Борис и Полина могли работать на разных объектах, но по вечерам всегда встречались дома. Он говорил ей о том, что видел. Она рассказывала ему о том, что слышала. Потом они засыпали, прижавшись друг к другу, плотно, жарко, словно боялись отпустить.

      Это помогало ему. Уже потом, с другой женщиной, Борис пытался такое повторить, да не сумел.

      Впрочем, не повторялось это и сейчас, с Полиной, просто напоминало о былом. Это не то же самое, если нельзя подойти поближе и хотя бы взять ее за руку. Даже если хочется… особенно потому, что хочется. Борис вдруг осознал, что долго так не