.

один из телохранителей. Отец не утруждал себя запоминанием имен обычных солдат, вместо этого давал им номера.

      Первый встал вплотную у меня за спиной и сжал мое плечо, пока отец с жестокой ухмылкой внимательно осматривал тело матери. Я уставился снизу вверх на телохранителя, удивляясь, зачем он это делает и что это значит, но тот смотрел только на отца, не обращая на меня внимания.

      – Пришли кого-нибудь убрать этот бардак и позвони Балдони. Пусть найдет мне новую жену.

      Я не мог поверить в то, что он сказал.

      – Новую жену?

      Отец сощурил серые глаза. Такие же серые, как у меня.

      – Переоденься и начни уже вести себя не как мальчишка, а как подобает чертовому мужику! – Он замолчал и после паузы продолжил: – И приведи Маттео. Пусть посмотрит, какой трусливой шлюхой была его мамаша.

      – Нет.

      – Что ты сказал? – Отец уставился на меня.

      – Нет, – повторил я дрожащим голосом. Маттео любил нашу мать. Ему будет больно.

      Отец сердито посмотрел на руку, все ещё лежащую на моем плече, а затем перевёл взгляд на телохранителя.

      – Первый, выбей из него эту дурь.

      Первый отдёрнув от меня руку и коротко скользнув по мне взглядом, приступил к исполнению приказа. Я рухнул на колени, опять скорчившись в крови матери, почти не чувствуя ударов. Мне только и оставалось, что рассматривать красные пятна на белом мраморе.

      – Хватит! – прикрикнул отец, и удары прекратились. Я посмотрел на него снизу вверх, в голове звенело, спина и живот горели. Отец долго сверлил меня взглядом, я в ответ упрямо не отводил глаз. Нет. Нет. Нет. Я не приведу Маттео. Ни за что, пусть даже Первый изобьет меня до полусмерти. Я к боли привык.

      Отец поджал губы.

      – Второй! – позвал он второго телохранителя. – Приведи Маттео. Лука заляпает кровью новые персидские ковры.

      Едва сдержав победную ухмылку, я попытался подняться, чтобы остановить Второго, но Первый крепко схватил меня за руку. Я сопротивлялся и почти вырвался, но тут в дверях показался Маттео, и я безвольно обмяк.

      Карие глаза Маттео стали размером с блюдца, когда он увидел мать, кровь и свой нож рядом с ванной.

      – Твоя мать тебя бросила. – Отец кивком указал на тело матери. – Покончила с собой.

      Маттео смотрел, не проронив ни звука.

      – Забери свой нож, – велел ему отец.

      Маттео неуверенной походкой вошёл в ванную, и Первый сильнее сжал мою руку. Отец перевёл взгляд с меня на брата, который трясущимися руками поднял свой нож. Я ненавидел отца. Яростно ненавидел.

      И ненавидел мать за то, что она нас бросила, за то, что сделала это.

      – А теперь оба убирайтесь!

      Маттео стоял как вкопанный, уставившись на окровавленный нож. Я схватил брата за руку и потащил в свою комнату. Когда я дотолкал его до ванной, он все ещё не сводил взгляда с ножа. Мне пришлось силой забрать у него нож. Я сунул его под кран, чтобы смыть запекшуюся кровь. В глазах защипало, но я не поддался.

      Больше никаких слез. Никогда.

      – Почему она взяла мой нож? – прошептал Маттео.

      Я выключил воду,