Короли преступного мира. Евгений Белянкин

Мазоня был уверен, что служить он будет, как верная собака, – стоит его только немного приблизить.

      В тот же день Мазоня перекинулся с Мишкой Кошелем: верно ли думает?

      Кошель нахохлился, повел плечами штангиста: к Душману питал он неприязнь: скользкий парень. Ему по душе были более прямодушные, с открытым забралом. Мазоня потому и выбрал для совета Мишку, так как заранее чувствовал его отношение. Уговорить Кошеля было нетрудно, но Мазоня все дело хотел обставить так, будто решение принял именно он, Мишка Кошель.

      Разговор шел в машине, и Мазоня, облокотившись грудью на руль «тойоты», хитрил, настраивая Мишку. Всякий чужак, особенно из наших, вызовет конфликт, что совсем ни к чему. А тут вроде их собрат, хотя и «ссучился». Их картель. Мы умываем руки. Убрать же – всегда уберем…

      Мишка Кошель притворно вздохнул:

      – Пусть им займется Скирда.

      – Федор так Федор. Тут твое слово – закон. Но, думаю, и у тебя время найдется, пока все детали не отладим. Нам с Душманом здесь не девок трахать, а только выпить для дела… Почему не выпить, если он нужен? Всегда надо быть выше своих амбиций. Амбиции – глупая штука, Мишель. Чистой воды субъективизм, как я думаю…

      Мишка Кошель не знал, что такое «субъективизм», но в этот же четверг «вор в законе» Душман был приглашен на сходняк в ресторан «Русь».

      20

      – Вот уверен, что женщина не знает, какова цена мужчины, пока не расстанется. – Зыбуля крутил озорными глазами, и чернявый податливый Альберт был с ним согласен. Как-то так уж пошло, что Зыбуля запросто сошелся с Альбертом. Было у них что-то общее, несмотря на разницу в возрасте – Зыбуля был старше и умудреннее в этой жизни. Это была правда, что он имел успех у пожилых женщин, снимал их с ходу, а с одной киноартисткой, годившейся ему в бабушки, жил целый год, пока не пустил ее по миру. Собственно, а куда ему было деваться, когда пришел из колонии – освободить-то освободили (срок отбарабанил тютелька в тютельку), а что толку? Как был зеком, так им и остался – ни жилья, ни прописки. А тут, как манна с неба, такая подвернулась элегантная, что дух захватило, к тому же за первую ночь предложила хорошие «бабки». Думать не стал – сложен крепко, кряжисто, азарт страшный. Целых полгода, а то и больше Зыбуля кочевал по бабьим квартирам – житуха вдоволь: и удовольствие, и продовольствие. Приоделся ненароком: джинсы, куртка фирмовая. Стал на человека похож: мордашка расцвела, что черемуха по весне.

      Да и как тут не расцвести, если отбоя не было? Одна бабенка в страсти даже сказанула:

      – А ты, Леонид, великий Альфонс! Прибор у тебя ладный, а темперамент похлеще, наверное, чем у Гришки Распутина.

      – Что еще за Альфонс? – удивился Зыбуля.

      – Поверь мне, бабе, что быть Альфонсом куда лучше, чем бомжем или нищим.

      Но пришло время, и Зыбуля пресытился бабьим удовольствием – потянуло на волю. Тогда его и нашел Хозяин.

      Зыбуля почему-то сразу, как увидел Альберта, примазался к нему. Мазоня не препятствовал их отношениям,