Счастливцев-Несчастливцев. Григорий Горин

зал, затем даже сбегает вниз, возвращается.) Вроде и правда, никого! Ладно. Рассказываю. История невероятная, поэтому – с самого начала… (Достал сигарету.) Снимаюсь тут на днях в кино…

      НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Погоди! Ты, никак, курить начал, Аркашка? Брось!.. Тебе и по здоровью, и по роли нехорошо. (Аппетитно курит трубку.) Нам, трагикам, дым загадочность придает, а комикам – вульгарность! А вульгарность вам ни к чему! Этим вы и так одарены от природы…

      СЧАСТЛИВЦЕВ. Да будет вам язвить… «Комик!» Это я при вас – комик-с… А в других местах дают серьезные роли.

      НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Это где? В кино, что ль?

      СЧАСТЛИВЦЕВ. Да хоть бы и в кино…

      НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Небось опять Ворошилова?

      СЧАСТЛИВЦЕВ. Да почему уж так сразу и Ворошилова?

      НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. А кого?

      СЧАСТЛИВЦЕВ (подумав). А хоть бы и Ворошилова?..

      НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Сколько же можно?

      СЧАСТЛИВЦЕВ. Сколько потребуют! Похож – приглашают… Что здесь плохого? Все-таки народный герой!

      НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Да по мне – хоть Берию играй! Но убедительно! Я штампа не терплю!! Придумал, понимаешь, себе амплуа – Ворошилов!! Усики наклеил, френч застегнули и – здрасте, Клемент Ефремыч! А садишься на коня – мешок мешком… Народ-то – он все видит! Не девятнадцатый год!..

      СЧАСТЛИВЦЕВ. Вы только от имени народа не надо!! Народ ценит. Письма, между прочим, со всех городов приходят. На конвертах так и пишут: «Театр Сатиры – Климу Ворошилову!»

      НЕСЧАСТЛИВЦЕВ (с усмешкой). Землю просят? Раздай, Аркашка, не жмись!

      Счастливцев (обиделся). Все! Не буду рассказывать! Охота глумиться – давайте по тексту Островского! И так от Несчастливцева Аркашке достается, чтоб еще от товарища по работе терпеть…

      НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Потому и говорю, что товарищ! Кто ж тебе еще правду скажет, глупенький? Конкуренты хвалить станут, родственники – облизывать… А я тебе всегда укажу на дерьмо и скажу: «дерьмо!» Потому что – товарищ! (Нарочито театрально.) Потому что люблю тебя, дурака!.. Давай поцелуемся, душа моя, Павел Иванович! Купи у меня бричку! (Надвигается на Аркашку, потом останавливается) Слушай, а чего нам и правда Гоголя не играть? Ты – Чичиков, я – Ноздрев!

      СЧАСТЛИВЦЕВ. Чтоб вы меня кулаками мутузили? Увольте-с!

      НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Разве Ноздрев его мутузил? Я и позабыл. Ладно. Не хочешь покупать бричку – рассказывай дальше про кино!

      СЧАСТЛИВЦЕВ. Еще раз перебьете, Геннадий Демьяныч, или станете насмехаться – уйду! Ей-богу, уйду!

      НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Договорились! Молчу!

      СЧАСТЛИВЦЕВ. Так вот, снимаюсь я в телевизионной картине… Играю Ворошилова… (Напряженный взгляд на Несчастливцева.)

      НЕСЧАСТЛИВЦЕВ. Молчу!..

      СЧАСТЛИВЦЕВ. И правильно делаете… Потому как играю – хорошо! Режиссер доволен. Публика тоже… Натурная съемка, и толпу, как ни гони, – стоит… Смотрят. После съемок, как обычно, просят фотографироваться на память… Автографы… И вот подходит ко мне один старичок… Напряженный весь такой, я это сразу прочувствовал… Протягивает мне руку, представляется: «Бодаенко – тридцать второй…» Я уже знаю: это – старый большевик!