Не принятые миром. Eva

разводить и мечтал, когда они переедут в дом побольше, чтобы у него было много вольеров для их разведения. Кроликов многих пород он любил, и поэтому все в доме было в шерсти. Вся его одежда и даже волосы. Отто был мягким юношей с миленьким лицом, оттого очень выделялся на фоне остальных братьев. Но называли его миленьким редко и то по больше части после ссоры между братьями.

      – Например, то, что очень скоро государство собирается взять под расчет и урезать права нефтедобытчиков и торговцев золотом.

      – Не может быть! Правда. – Отто мало что понимал в бизнесе, однако он хотел общаться со старшим братом, и общались они на темы непересекающиеся. Но и Хайц, и Отто всегда были рады поговорить.

      Послышался выстрел, и Отто немедленно побежал на звук, хотя Хайц прекрасно знал, что это за выстрел.

      – Густав! – заорал Отто, только лишь вбежав в комнату и смотря на своего любимого кролика Фрика. Который трясся от резкого звука, а с потолка сыпалась краска.

      – Что – Густав? – Завопил блондин с серыми глазами. – Нечего позволять гулять своим кроликам по всему дому, на мои ружья и пистолеты, и ты же знаешь, что я ненавижу их! – Мужчина перезарядил пистолет и положил на кровать.

      – А нечего было стрелять, ты мог просто унести его из комнаты! – Еще чуть-чуть, и они сцепились бы.

      – Хватит! – При голосе старшего брата оба перестали и опустили свой спор.

      – Хайц, ты… – Отто захотел объясниться с братом, чтобы тот встал на его сторону.

      – Отто, я знаю, что ты обижен на Густава, но он прав. Отто, мы же предоставили тебе достаточно места, к тому же у Густава аллергия на них. А ты в свою очередь, – он обратился к брату, что стоял победно ухмыляясь, – мог бы не применять такие меры, а просто вынести их из комнаты. Хватит развозить эту чушь, – отчеканил Хайц. – Мне скоро понадобится ваша помощь! А вы занимаетесь ерундой. Сегодня вечером у нас прием. А вы ничего не сделали, для того чтобы помочь мне. Где Вольфганг?

      – Он еще спит, – сказал Густав.

      – Черт побери, скоро двенадцать утра, какого черта его никто не разбудил? – Хайц выругнулся и злой вышел по коридору и, повернув в сторону комнаты брата, пошел туда. Злость очень ему шла, она делала его красивым, независимым и придавала ему шарм. Густав и Отто стояли и смотрели, понимая, что каждое утро в их доме начинается одинаково. Хайц, раздраженный и невыспавшийся, Отто, кормящий кроликов и ухаживающий за ними. Густав, чистящий свои ружья и пистолеты, вернувшийся с очередной стрельбы, и Вольфганг, самый младший, читающий книги день и ночь.

      Войдя в комнату к Вольфгангу, Хайц, глубоко выдохнув, на цыпочках подошел к шторам и распахнул их. Свет с улицы тут же затопил комнату, и юноша, спавший до этого потихоньку, зашевелился в постели и медленно и неохотно открыл глаза.

      – Доброе утро, – Хайц как можно мягче произнес эту фразу.

      – Доброе, брат, – младшенький потер глаза, и откинув одеяла, сел на кровать, так что его ноги едва доставали до пола.

      – Вольфганг,