Ведьма полесская. Виталий Кулик

и, чтобы поддерживать к своим рассказам интерес, он начал понемножку привирать и сочинять. Уже известные всем повествования Лявона обрастали вдруг новыми фактами и развязками. Все, конечно же, понимали, что слушают старую сказку в обновленном облачении, но и знакомую сказку Лявон преподносил с таким артистизмом, что и в сотый раз любо-дорого было её послушать.

      – Так, так, – уверял дед приказчика, – в городе я большую книжку про сломов прочитал. Правда, давно это было. В той книжке про всяких диковинных зверей написано, – ни капельки не смущаясь, врал Лявон.

      Петро не стал оспаривать слова насчет чтения книжек, да ещё и больших. Он просто заметил, что в речах Лявона всегда можно найти зерно истины. Пусть оно и страдает в облачении всевозможных фантазий, но суть остаётся верной. Взять хотя бы этих слонов. Ну и что, что Лявон немного не так их называет. Но они ведь существуют! И живут в тёплых краях, и ростом они почти с хату, и клыки огромные есть. Всё это Прасковья Федоровна сама подтвердила. Так что не так прост этот дед Лявон. Может просто надо уметь его слушать и научиться выбирать зёрна из плевел.

      – Да-а-а, Лявон, повезло тебе, что немного свету повидал.

      – Я гляжу, Кузьмич, грызет тебя тревога какая-то, – неожиданно и уже совсем серьёзным тоном произнёс дед Лявон. – Ежели не секрет, поделись. В таких случаях выговориться надо, душевный груз разделить с кем-то. Авось и полегчает.

      Петро даже приостановился. Ему самому уже давно хотелось кому-нибудь всё рассказать, совета спросить. Но пока не решался. А тут раз – и твои помыслы и страхи кто-то читает, как «Отче наш». Ну, старик! Ну, удивил!

      – Послушай, дед… а пошли-ка ко мне. По шкалику выпьем, грибочками солёными закусим, – неожиданно даже для себя, предложил Петро.

      Тут уж и дед Лявон от такого неожиданного предложения чрезмерно удивился. Сам приказчик в гости к себе звал! Дед принадлежал к тому типу людей, для которых такие предложения дважды повторять не надобно.

      – Хм. А чего ж не пойти? Пошли, коли не шутишь! – с радостью согласился Лявон.

      Солёные огурцы и грузди были отменной закуской. Выпитая горелка приятно согревала нутро. При свете чадившего каганца[13] и зажженной лучины Марфа и Марылька внимательно поглядывали на Петра, стараясь понять, что происходит. Такого ещё никогда не было, чтобы панский приказчик привёл домой и вместе пил горелку с каким-то баламутом, самым нищим и непутёвым мужиком на селе.

      А хозяин тем временем, выпив с гостем ещё по чарке, вдруг спросил у Лявона:

      – Вот скажи мне, дед… Ты прожил уже немало, кое-где побывал, кое-чего повидал… А не приходилось ли тебе видеть или слышать о такой живности, чтоб по небу летала как птица, а на ногах вместо лап росли копыта… ну, точь-в-точь как у козы.

      – Ха! А чего ж не слыхал! И слыхал, и встречал! – бодро с готовностью ответил дед Лявон, довольный угощением. Он теперь на любой вопрос отвечал бы только утвердительно.

      Через несколько мгновений в изворотливом на выдумки мозгу Лявона

13

Каганец – светильник, черепок или плошка с фитилем, опущенным в сало или раст. масло.