Цветок Фантоса. Романс для княгини. Наталия Фейгина

усмехнулся, показав неровные жёлтые зубы:

      – Не торопись, паренёк.

      От этой усмешки Арсения ухватил ужас, и слуга вдруг показался и не слугою вовсе, а надсмотрщиком, понуждающим папеньку ехать. Мальчик вздрогнул и проснулся.

      Призрачная борзая сидела рядом, насторожено прислушиваясь к звукам, доносившимся из леса. Похоже было, что кто-то выехал на охоту, хотя кому взбредёт в голову охотиться в такое время?

      Арсений потянулся и попытался встать, но его спутник, злобно рыкнув, приказал ему не шевелиться. Мальчик, уже не удивляясь тому, как легко он понимает призрака, замер и тоже стал прислушиваться.

      Лай становился всё громче, потом к нему добавились ржание и конский топот. Арсений, терзаемый страхом и любопытством, осторожно выглянул из-за ствола липы. Он увидел вдали маленькую фигурку всадника, мчащегося во весь опор. Полы его чёрного плаща развивались по ветру, и казалось, будто у белого коня выросли чёрные крылья. Длинная грива, взметённая ветром, щедро посеребрённая луной, придавала коню вид сказочный, нереальный, почти такой же нереальный, как у призрачного охотника, мчавшегося за ним по пятам. За ними на небольшом расстоянии неслась свита охотника – призрачные собаки разных пород и призрачные птицы.

      Кавалькада приближалась, и всё громче становились собачий лай и пронзительные крики птиц. Но этот шум напомнил Арсению не об охоте, а об ипподроме, куда папенька иногда брал сына с собой, где зрители поддерживают фаворита, скандируя его имя. Мальчику даже показалось, что он различает в лае и птичьем галдеже ритмично повторяющееся «Аэрт».

      Зрелище было настолько завораживающим, что призрачной борзой пришлось предупреждающе гавкнуть пару раз, чтобы заставить мальчика вернуться в укрытие за стволом липы. Арсений закрыл глаза, прислушиваясь к приближающемуся топоту и гвалту охоты. Едва всадник миновал липу, как раздался рык, принадлежавший, Арсений мог поклясться в этом, призрачной борзой. Рык сменился коротким визгом и конским ржанием. Судя по интонациям, конь, приплясывавший на месте, бранился, не стесняясь в выражениях.

      – Ра ар на вайдо, Аэрт! [“Ты меня не поймал, Аэрт!” Перевод с тарского] – донёсся до мальчика звонкий голос.

      – На бакат! [“Не считается!” Перевод с тарского] – прогремело в ответ. И всё стихло. Наступившую тишину нарушал только неторопливо приближающийся цокот копыт. Похоже было, что всадник повернул своего коня к городу. Затем смолк и цокот.

      Арсений сидел, всё ещё не смея открыть глаза, всё ещё не веря, что всё обошлось. Он вздрогнул, когда тонкая рука коснулась его лба.

      – Арсений, что ты тут делаешь? – удивлённо спросил кто-то.

      Арсений открыл глаза и увидел озабоченное лицо склонившегося над ним Виталиона.

      – Сплю, – почти честно ответил мальчик. В конце концов, он и сам не был твёрдо уверен, не приснилась ли ему Дикая Охота. Да и в самом Виталионе не было сейчас ничего мистического.

      – Что же мне с тобой делать? – задумчиво